короля. Пока он говорил, молодой маг открыл шкатулку и бестрепетной рукой доставал из неё сгоревшие сердца, поочерёдно рассматривая их.
— Всё ещё хуже, чем я предполагал, — задумчиво проговорил он, когда Марк закончил свой рассказ. — Дело в том, что такие вещицы иногда используются в ритуалах чёрной магии. С их помощью наводят порчу, закапывая их под порогом или под углом здания, и я думал, что кто-то в Сен-Марко решил торговать ими, и речь, таким образом, идёт разве что об осквернении трупов. Тоже, конечно, весьма предосудительное занятие, но то, что вы мне рассказали, ещё опаснее и страшнее.
— Магические убийства?
— Без сомнения. Меня тоже смутила эта рана на сердцах, но я решил, что их просто нанизали на остриё, чтоб сунуть в огонь. Выходит, в таком виде их извлекли из тел?
— Именно так.
— Это наводит на некоторые мысли… — он положил последний уголёк обратно в шкатулку и поднял глаза на собеседника. — Но мог бы я сперва взглянуть на тела?
— Конечно, — Марк поднялся.
Вдвоём они спустились в мертвецкую, и Филбертус тщательно осмотрел все четыре тела, поскольку из магистрата уже доставили останки девицы Лаваль. Марк тоже подошёл, чтоб взглянуть на неё. Она была неплохо сложена и обладала длинными густыми волосами золотистого цвета, хотя, скорее всего, они были крашеными. Её лицо так же было обезображено гримасой боли и крайнего испуга, но когда-то видимо имело вполне приятные, хотя и немного хищные черты.
Филбертус тем временем осматривал ногти покойников, заглядывал им в рот и за уши и внимательно изучал лица и шеи.
— Что ж, мой милый Марк, вынужден тебя огорчить, — озабоченно произнёс он, видимо, даже не заметив, как своим обращением нарушил границы, установленные между ними временем и условностями. — Это магическое убийство, совершённое через наведённое проклятие или, как его ещё называют, заклятие смерти. Я полагаю, что сам способ чрезвычайно прост, очень распространён и несложен. Он называется инвольтирование и представляет собой замену жертвы её подобием. Обычно заклинатель изготавливает вольт — небольшую куклу из воска или иного мягкого материала, их иногда даже шьют из тряпок. Этому вольту, насколько это возможно, придаются черты облика жертвы, нарекают её именем, а внутрь вкладываются какие-то части его тела. Как правило, это ногти или волосы, кусочки кожи или несколько капель крови на куске материи тоже сгодятся. Потом с соблюдением различных правил ритуала и нашёптыванием заклинаний в куклу втыкаются иглы, и предполагается, что именно та часть тела, куда вольту воткнули иглу и подвергается воздействию. Уколы в ноги могут причинять боль и хромоту, а в сердце — смерть.
— И это работает? — с сомнением спросил Марк.
— К счастью, довольно редко, — снисходительно усмехнулся Филбертус, — ибо столь простой способ не может опираться на условности ритуала, для этого нужна магическая сила. Тогда он становится оружием в руках воина. А в случае, когда его используют средней руки заклинатели, а то и вовсе дилетанты со скверным характером, он так и остаётся всего лишь игрой. Инвольтирование опасно, только если его применяет опытный маг.
— Как в этом случае?
— На этот раз нам не обязательно противостоит сильный заклинатель. К этому я и веду. Инвольтирование относительно безвредно, если в его арсенале всего лишь иглы или шило, но в данном случае… Припомните те раны, которые видны на этих печальных угольках, а теперь представьте, каковы они были в момент нанесения, когда сердце ещё было нормального размера.
Марк задумался.
— Это было тонкое, острое, но довольно широкое лезвие, скорее всего, двусторонней заточки. Кинжал, и не маленький.
— И к тому же магический, — кивнул Филбертус. — Маги, даже если это мужчины, редко применяют в таких целях боевое оружие, для этого есть магические инструменты. Но если в данном случае использован кинжал, то он, видимо, для этого и предназначен.
— То есть кому-то в руки попал чёрномагический артефакт, который может убить кого угодно? Даже если он в руках полнейшего профана?
— Вряд ли, всё-таки чтоб сделать вольт и связать его с жертвой, нужны определённые знания и навыки.
— Значит, мы ищем колдуна с магическим кинжалом?
— Именно так. И именно «мы», потому что в данном случае нарушены законы королевства о колдовстве, к тому же применена запретная магия. Контроль за подобными вещами возложен на королевских магов, и я по поручению Леди Белой башни буду участвовать в расследовании.
— Я рад этому, потому что сам ничего не смыслю в подобных делах. Насколько я понял, для этого колдовства нужны ногти, волосы или кровь? Я полагаю, мы сможем выяснить, через кого они попали к колдуну и кто пожелал их заполучить. Так же я продолжу искать связь между жертвами, если всё-таки заказчик один. Через него можно выйти на колдуна.
— Даже если заказчики разные, они всё равно приведут к исполнителю, — кивнул Филбертус. — Я понимаю, что вас, в отличие от меня, интересует не только тот, кто убил, но и тот, кто заказал убийство. Но именно через заказчика легче всего выйти на исполнителя. А я пока зайду с другой стороны: поинтересуюсь магическим кинжалом, а также тем, не появился ли в Сен-Марко кто-то, кто берёт заказы на такое убийство.
Они вышли из мертвецкой, и Марк увидел возле дверей у подножья крутой винтовой лестницы Эдама, тревожно озиравшегося по сторонам. Было видно, что оруженосцу здесь не по себе, а, увидев Филбертуса, он и вовсе оробел.
— Что-то случилось? — спросил барон, в то время как придворный маг с задумчивой улыбкой рассматривал смущённого юношу.
— Там этот… — Эдам нервно дёрнулся, указав вверх. — Николя Лепаж. Он говорит, что принёс ещё одно сердце.
— Кто это? — насторожился Филбертус. — Откуда он знает об этом деле? Не думаю, что стоит посвящать…
— Я ничего ему не говорил, — тут же возразил Марк, в то время как Эдам, перепрыгивая через две ступеньки, умчался наверх. — А Лепаж — это бастард маркиза Ардена, весьма смышлёный малый. Идёмте, друг мой, поговорим с ним и всё выясним.
Николя ждал их в кабинете на стуле, но едва они вошли, тут же вскочил и раскланялся.
— А он похож на маркиза, — заметил Филбертус, с любопытством взглянув на визитёра, и отошёл к окну, показывая, что не собирается вмешиваться в разговор.
— Садитесь, Николя, — кивнул Марк, проходя за стол, и устроился в своём кресле. — Что привело вас ко мне?
Лепаж поспешно полез за пазуху и вытащил оттуда серый платок. Развернув, он положил его на стол, и в складках грязной ткани показался ещё один уголёк. Филбертус тут же подошёл и, взяв его, принялся рассматривать, а Марк вопросительно взглянул на
