– Ясно, – тянет она задумчиво и покидает кухню.
Больше никаких разговоров со мной по этому поводу она не ведет.
Вместо двух месяцев я остаюсь в доме Давлатова еще на месяц. Постоянно звоню дочери, интересуюсь ее делами. Но Лена стойкая как оловянный солдатик, жалобы – это не ее. Поэтому как бы ни было на самом деле, для меня у нее все отлично.
Однажды вечером иду в кабинет Сергея. Из кабинета доносятся голоса. Это Сергей и Воропаев. Уже решаю развернуться и прийти позже, как вдруг слышу;
– Толя, ты чем недоволен-то? А-а-а? Тем, что я ее трахаю? Так я не жадный. Хочешь – присоединяйся. Я же не виноват, что ты так долго раскачивался.
Это он обо мне? Он меня с другими мужчинами обсуждает? Становится мерзко. Уходить передумываю. Если обсуждают меня, то я хочу слышать. Лучше так, чем потом столкнуться с каким-то крайне неприятным сюрпризом. Я уже проходила это, знаю.
– Я ни на что не претендую, Сергей Владимирович. Отпираться не буду, Дина мне понравилась сразу, но…
Да, речь идет обо мне. Их разговор с каждым мгновением нравится мне все меньше.
– Что но? Я вот подумываю отъе*ать ее в два члена. Присоединишься?
Его слова разрывают мне внутренности, смешивая их в кровавую кашу боли, обиды, неверия. Да, я ни на что не претендую. Но подкладывать меня под кого-то еще? Это как же он на самом деле ко мне относится?
– Нет, Сергей Владимирович, я не люблю такие развлечения, – отказывается Воропаев.
Я не хочу больше слушать, вернее, у меня нет сил для того, чтобы слышать такую правду. Я уже не чувствую, что тону в меде. Я… Меня вымазали дегтем, осталось обвалять в перьях и выставить на всеобщее посмешище.
Ухожу. Не хочу его видеть, не хочу, чтобы он ко мне прикасался.
Спустя полчаса, он начинает мне звонить на сотовый. Не отвечаю.
Глава 9. Клин вышибается клиномСергей
Человек редко доволен тем, что имеет. Так и я. Не всегда мы с теми, к кому испытываем какое-то влечение. Казалось бы, вот она – живая, чувственная, притягательная. Когда нравится все – лицо, тело, запах, вкус, голос, характер. И чем дольше я знаю ее, тем эти ощущения только усиливаются. Но…
Я обитаю в кругу себе подобных, где, если имеешь дом, то это особняк, даже, если живешь в нем один, где, если одежда и обувь, то это бренды, и лучше, если ты покупаешь их за границей, где, если еда, то в престижном ресторане, где, если машина, то из последних моделей, если женщина, то либо чья-то дочь из этого же круга, то либо та, что сумела забраться в этот круг сама и цепко держится за него зубами.
Вот тут и начинается «но». Дина не имеет отношения к моему миру, и как я сумел заметить, не стремится в него. Она остается на той грани, что я ей отвел. Не пытается ее пересечь, чем меня озадачивает. Я, как слабак, уговариваю ее остаться еще на месяц. И что потом?
Попробовать привести ее в свое окружение? Конечно, ее можно приодеть, причесать, накрасить, но отвечать на вопросы, откуда она взялась, у меня нет никакого желания. О браке даже речи быть не может. Да и брак мне не нужен. Привести ее как постоянную подругу? В этом мире нужно родиться, чтобы быть его частью. Изменить изначально заданные условия мне не под силу.
И меня напрягает эта необходимость чувствовать ее, быть в ней, с ней, как угодно. Мне прекрасно жилось без всяких этих заморочек.
А тут еще и разговоры, которые, как оказалось, ведутся у меня за спиной.
Ночной клуб «Icon», где я зависаю вместе с Михом Ланским после особо удачной сделки, позволяет расслабиться.
Мих ненавязчиво интересуется, куда я последнее время пропал, потом же сам и объясняет, что у меня появилась жена не из нашего круга.
Я чуть не захлебываюсь крепкой выпивкой:
– Мих, какая жена?! Ты откуда такую хе*ь взял?
Он уже набрался, потому пьяненько улыбается и грозит мне пальцем:
– А чё нет-то? По тусням почти не ходишь, телок не коллекционируешь… Как старпёр: работа-дом, дом-работа. Кто она?
Только этой ху*ни мне и не хватало.
Не знаю, что срабатывает во мне в этот момент:
– Никакой жены. Просто телка. Правда, классная. Хочешь, поделюсь?
– Ну, раз классная, то хочу. Давай еще Вадима позовем. Три члена на три дырки – будет круто, – предлагает он.
– Да не вопрос, – соглашаюсь.
После того, как отъе*ут еще два мужика на моих глазах, она точно мне будет не нужна.
Через несколько дней.
Я встречаюсь с Ланским и Вадимом Маликовым за ужином в «Кафе Пушкинъ». Столик накрыт в зале «Оранжерея». На столе пельмени, стейки, жаренные белые грибы, какие-то холодные закуски, водка. Мы решаем расслабиться. Непринужденная беседа касается то деловых вопросов, то каких-то общих знакомых.
К теме группового секса первым переходит Мих. Видно, его очень заинтересовала возможность попробовать мою девочку.
Вадим тоже проявляет интерес:
– Я же знаю, ты телок умеешь выбирать. Только вот она-то согласна на такой эксперимент?
Я этот вопрос Дине даже задавать не собираюсь. Что я хочу добиться этой ситуацией? С одной стороны, мне любопытно, как все это будет. Я хочу новых ощущений. С другой стороны, ничего продолжать с Диной я не планирую. Три месяца подходят к концу. Она получит деньги за последний месяц и может валить на все четыре стороны. Так что, почему не поставить точку таким способом?
– А что ты волнуешься? Когда это нельзя было решить вопрос с помощью бабла? – отвечаю вопросом на вопрос.
– Это… Мне кажется, когда все по согласию, так как-то проще, – озвучивает свою позицию Вадим.
– С жестью будет поинтересней, – вдруг замечает Мих.
– Тогда завтра вечером жду вас у себя часов в восемь.
– Да не вопрос, – соглашается за себя и Вадима Мих.
Что же, ночь завтра обещает быть жаркой.
Глава 10. На пределеДина
На следующей неделе истекают три месяца вахты. Я ничего не спрашиваю у Сергея, не пытаюсь устроить сцену. Зачем? Он ничего мне не обещал. Но трахаться с ним все равно продолжаю. Почему? Сама не знаю.
После услышанного разговора мне остается просто уехать. Я надеюсь, что групповой секс – это просто треп. Давлатов не отличается стеснительностью. Если бы хотел, то он обговорил бы это со мной. В любом случае я не из тех женщин, кто вывернут себя мехом внутрь ради мужчины. Я хочу оставить себе хоть тень самоуважения, а то и так уже от него (самоуважения) осталось не очень много.
Но где-то внутри меня грызет предчувствие какой-то беды. Случится что-то плохое. Я отгоняю это ощущение, но оно с упорством голодной собаки возвращается.
