Мне совсем не нужны проблемы с подозрительными личностями, а моё любопытство точно толкнуло бы меня в объятия неприятностей и этого странного незнакомца в белом. Он открывался мне с новых сторон, всё более неприятных, но вот дикость… Интерес к нему у меня только возрос.
Кто он? Ксан? Почему ему выгодно помогать мне с Клюшкой? Что он продаёт подозрительным личностям? Сколько вопросов! И мне до ужаса хотелось найти на них ответы. И я не покину Делатур, пока этого не узнаю.
— Академия Делатур — очень престижное магическое заведение, — заявили нам на занятиях по искусству, — пока леди Эвелин читает вам курс основ магии и помогает определиться с вашими направлениями, я займусь вашими светскими навыками. Маги — это элита любого государства. Они должны уметь показать себя вне зависимости от титулов.
Занятие вёл сухопарый мужчина, ровесник леди Эвелин. Его звали лорд Зайгон, он был слабым магом и получил специальность рунолога-исследователя, чем и занимался в свободное время. А преподавал он в академии искусства разного толка.
Нам было предложено несколько вариантов: пение, игра на инструментах, танцы, театральное искусство и рисование. Это было обязательной программой и нужно было выбрать хоть что-то из предложенного. От курса лекций по этикету это всё равно не спасало.
— Итак, мисс Шин, вы что-нибудь выбрали? — подошёл ко мне лорд Зайгон, — вы единственная ничего не отметили в бланке.
— А я не могу… ничего не выбирать? — спросила заискивающе.
— Ни в коем случае, — нахмурился профессор, — в чём дело, мисс Шин? Вам ничего из предложенного не интересно? Или вы боитесь, что у вас не получится?
— Я не сильна в искусствах, — вздохнула я, — мне медведь на ухо наступил и на ноги тоже, голос у меня как у павлина, руки растут не из плеч, и я боюсь сцены.
— Сложный случай, — хмыкнул профессор, а потом подозрительно весело улыбнулся, — но я уверен, что вы на себя наговариваете. Не может же человек быть абсолютно бесталанным, не так ли?
— Ох, — я кисло улыбнулась.
Первым испытанием на прочность для лорда Зайгона было пение. Вдохновившись моей проблемой, он решил провести пять занятий для всего курса, отдельно по каждому искусству. Чтобы доказать себе и студентам, что они могут больше, чем думают.
У Анны-Луизы был прекрасный голос, Крессида пела достаточно бодро, Бригитте неплохо удался боевой марш, Тори с достоинством приняла певческое поражение, но когда очередь дошла до меня… Я весь день настраивалась перед своим звёздным часом. Мне хотелось поразить, ошеломить и отбить охоту учить меня пению на раз.
— Мисс Шин, что вы нам споёте? — мило улыбнулся бедный лорд Зайгон, он и не подозревал, что его ждёт.
— Народная песенка о маге, — сказала я и завела, — «Однажды жил на свете маг»…
Мой голос скрипом умирающего дуба вознёсся к потолку, пилой проникая в уши слушателей. Лорд Зайгон мужественно держал на губах улыбку, но глаз уже начал подёргиваться. Те, кто решил тоже послушать меня, поспешили заткнуть уши руками. И я их прекрасно понимала.
Профессор же был несгибаем. Маг уже успел влюбиться в дочку кузнеца, спалить лес, разлюбить девушку и влюбиться в дочку рыбака, иссушить реку и спрятаться у лесной знахарки, а лорд Зайгон не собирался останавливать эти жуткие звуки. У меня уже горло болело, выдавливать из себя крики умирающей чайки.
И я решилась на отчаянный шаг.
— …Жени-и-ился он на не-е-е-е-е-е-е-е-ей!.. — отчаянно заверещала я на одной ноте.
Мои связки напряглись, стремясь выйти из фальцета и взять новую вершину. Тоненько зазвенели стёкла, не выдерживая мой визг, спасались бегством однокурсники, а лорд Зайгон… Он застыл с лёгкой улыбкой на губах и с отсутствующим взглядом смотрел в одну точку.
Мой визг дрогнул и сорвался на хрип, я отчаянно раскашлялась. Горло болело так, словно у меня внутри взорвали стеклянный графин с лавой. Звенящая тишина опустилась на класс пения, и даже мой кашель не мог испортить этого блаженства. Лорд Зайгон медленно поднялся и пару раз хлопнул в ладоши.
— Вы… молодец, мисс Шин, — ровно проговорил он, — вы… неплохо пели.
Я икнула и вытаращилась на него во все глаза. Вернувшиеся на тишину однокурсники были озадачены не меньше моего. Бригитта покрутила пальцем у виска, а Тори отчаянно закивала. Похоже, я свела почётного профессора с ума… О Светлая богиня, бедный лорд Зайгон!
— Но вам лучше выбрать другой вид искусства, — наконец закончил он и нервно стёр со лба пот накрахмаленным платочком.
Слаженный вздох облегчения нескольких десятков студентов пронёсся по помещению. Я тоже смахнула пот со лба и поспешила ретироваться. Горло начало невыносимо болеть в ответ на мои издевательства. Но я всё равно была собой довольна. Теперь меня и на пушечный выстрел к пению не допустят.
Осталось пережить ещё четыре занятия и убедить лорда Зайгона и окружающих в моей абсолютной бесталанности в плане искусств. Ведь это то немногое, что мне нельзя делать, чтобы не попасться. Никаких искусств, никакого творчества.
Глухая серая стена бездарности — клетка и спасение. Вот ведь ирония. Сейчас здесь я делаю почти то же самое, что со мной делали раньше. Только в этот раз я сама посадила себя в рамки, сама желаю следовать правилам. Мои цепи дарят мне крылья.
Пусть я всё ещё не могу летать высоко, но ведь крылья расправлены, верно?
Глава 8. Первый Устав Делатура
— Ты была ужасна, — хохотала Бригитта вечером в гостиной.
— Правда? — прохрипела я и ткнула её в плечо.
— Ну, не нужно так говорить, — тактично заметила из кресла Анна-Луиза, — просто тебе стоит уделить время другим своим талантам.
— Ты слишком дипломатична, — отмахнулась Валькирия, — я говорю как есть — тебя надо использовать как оружие массового поражения, Айза.
— Бригитта! — возмутилась Оленёнок, — Айза, не обращай внимания на неё.
Я только польщённо отмахнулась и отпила из дымящейся кружки со взваром от боли в горле. Мои связки отомстили мне за жестокое обращение, но я всё равно была собой довольна.
— Анна-Луиза! — передразнила девушку Валькирия, — слушай, а можно тебя как-то покороче? А то пока выговорю имя, забуду, что хотела.
— Вы можете звать меня Лула, — она застенчиво опустила ресницы и мило покраснела.
— Бри, — качнула головой блондинка, и соседки посмотрели ни меня.
— Айза, — проскрипела я, — за Азизу или Зу-Зу покусаю.
Хриплым шёпотом угрожать было сложно, поэтому девушки только расхохотались. Я насупилась и громко отпила из кружки. Зачем вообще сокращать моё имя? Оно и без того из четырёх букв состоит.
— Может, Ази? — предложила Лула, — Зи? Зазу? Заза? Зара?
Я чуть не прыснула взваром ей в лицо и с трудом сглотнула, заслышав последний вариант.
