ну это, конечно, удар ниже пояса. Он мне тут ночевать предлагает? Интересно, сколько сейчас времени? На улице уже совсем темно, а мне на работу завтра. И есть так хочется…
— Давай сюда свой салат, — сдалась я.
— Э, нет, — он криво усмехнулся, — для этого надо было не артачиться и самой себе заказать что-то. А теперь я имею право придумать свои правила.
— Ой, как будто ты не всегда так делаешь, — хмыкнула недовольно, — и чего же ты хочешь?
— Садись сюда, — он немного пододвинулся на диване и похлопал на месте рядом с собой, — поедим вместе.
Чувствую, это опять будет какая-то провокация. Но, видимо, просто так мне домой не уехать. И вообще, как мы выяснили, ему нравится, когда я артачусь, а не молчу. Ну вот и проверю эту догадку.
— Ладно, — встала, одернула шорты, которые как-то неприлично скомкались, открывая те части тела, которые не должны. Села рядом с мужчиной, чинно сложив руки на коленках. Все, теперь можно поесть и ехать домой?
— Какая умница, — хмыкнул Охотников, проходясь по мне взглядом. Будто бы до этого не успел насмотреться, — А теперь открой ротик.
— Что?! — я действительно открыла рот, но от шока.
— Что? — насмешливо переспросил Дима, — я хочу за тобой поухаживать.
— Но мне не пять лет! Мы не в детском саду!
— Я помню, не поверишь, — он немного прищурился, стараясь скрыть веселье, — ну так что, домой хочешь или тут еще посидим пару-тройку часов? Я могу попросить хозяина заведения специально для нас до середины ночи не закрываться.
— Да кто ты такой? — выдохнула я, — нельзя быть настолько в себе уверенным.
— Как видишь, можно, — он наколол на вилку кусочек мяса и поднес к моим губам, — ну так что?
Спокойно, Яна, сейчас он наиграется, отвезет тебя домой, и все будет хорошо. Нехотя приоткрыла рот, позволяя мужчине меня кормить.
Конечно, это не походило на детский сад совсем. Наоборот, что-то чересчур эротичное было в том, что Охотников осторожно скармливал мне еду, делая это очень аккуратно и при этом внимательно следя за мной. Мне даже как-то неловко становилось, будто я тут не ем, а чем-то другим занимаюсь. Хотя сама ощущала в воздухе разлившееся напряжение, которому зачем-то начала поддаваться. Не знаю, почему я больше не возмущалась. Может, не было сил, а может, я действительно настроилась быть тихоней до конца.
А когда свободная рука Димы скользнула на талию, не давая отодвинуться. что я пыталась сделать все это время, мне стало совсем не до шуток.
Я дернулась, вилка царапнула щеку, и на коже остался след то ли от соуса, то ли еще от чего.
— Птичка, ну чего ты ерзаешь, — покачал головой Охотников, гладя вилку на тарелку. Потянулся за салфеткой, и уже хотел было вытереть испачканное место, но потом резко передумал и вместо этого наклонился ко мне, быстрым движением языка прошелся по небольшому участку кожи, а потом накрыл своими губами мои.
Раздался громкий звук пощечины. Ой.
Я с каким-то недоверием посмотрела на свою руку-предательницу. Ну вот, хотела же просто посидеть безучастно, чтобы никакого желания не вызывать. Но не надо было лезть ко мне с поцелуями!
— Да-а, — проговорил чем-то довольный мужчина, — я же сказал, не умеешь ты играть.
Сделала глубокий вдох-выдох. Не думать, не думать, не думать, я сказала!
Казалось, что своим прикосновением мужчина просто взял и разрушил стены, в которых я похоронила все свои чувства, которые его касались. Я жила только с негативными воспоминаниями о нем, чтобы не переживать, не продолжать болеть, а он взял и… мерзавец, вот иначе не назовешь!
— Мы можем ехать домой? — спросила дрожащим от эмоций голосом. Еле поборола желание провести пальцем по губам. Прикосновение к ним длилось всего ничего, а меня лихорадит так, как будто мы тут поцелуйный марафон провели.
— Можем, — он задумчиво взглянул на меня, на лице внезапно появилось какое-то серьезное выражение, — прости.
— Ага, — хотела сначала возмутиться и выдать тираду по поводу ненужных извинений, но проглотила и это. Пошел он, не хочу ничего доказывать, хочу остаться одна.
Охотников нахмурился. Поднялся на ноги вслед за мной, бросил на стол несколько купюр большого номинала. Отодвинул в сторону дверь и неожиданно набросил мне на плечи свой пиджак. Я даже немного присела от такого внезапного жеста.
— На улице уже холодно, — пояснил мужчина.
Ну да, только об этом надо было раньше думать.
— Куда нам? — на втором этаже было несколько дверей для персонала, и я, если честно, не особо помнила, через которую мы попали сюда.
— Погоди, — он взглянул на наручные часы, — можешь спускаться спокойно по обычной лестнице.
— Что?
— Уже начало двенадцатого, ресторан закрылся пятнадцать минут назад.
И правда, освещение было приглушенным, некоторые лампы уже не горели. И не слышались разговоры людей. Почему тогда нас не попросили закругляться?
Осторожно начала спускаться, держась за резные перила. Лестница в Палладиуме такая широкая, как будто во дворце каком-то. И ступени мраморные, холодные, но акцентировать внимание на этом я не стала.
В зале играла тихая музыка, официанты протирали столы и убирали стулья, о чем-то между собой переговариваясь.
— Доброй ночи, господин Охотников, и вам, госпожа, — проговорил один из парней, увидев нас.
— Спасибо, — поблагодарил мужчина коротким кивком.
Я промямлила что-то тоже, похожее на благодарность. Ну какая я госпожа?! И вообще, кто так говорит в наше время?
— Разрешишь? — Дима остановился у дверей.
— О, так теперь тебе нужно разрешение? — фыркнула я, — нет, спасибо.
Я видела через стекло подъехавшую машину, значит, не так уж и долго идти. Дома ноги помою, и нормально все будет.
Охотников пожал плечами и открыл мне дверь, пропуская вперед. Надо же, видимо, и на него поцелуй подействовал как успокоительное. Не ожидал этого, наверное?
Пробежалась быстро по прохладному асфальту и запрыгнула на заднее сидение.
— А если заболеете? — укоризненно спросил Сергей, сразу же включая обогрев в машине.
— Выставлю вашему начальнику счет, — отмахнулась я.
— Так тебе нужен мой кошелек? — насмешливо спросил Дима, садясь рядом.
— Судя по всему, он у тебя значительно увеличился с нашей последней встречи, так что почему бы и нет.
— Язва.
— Идиот, — не осталась в долгу.
— Поехали, — обратился он к водителю.
Он выдержал буквально минут пять тишины, а потом опять принялся меня третировать:
— Хорошо, Яна, чего ты хочешь? Что нужно, чтобы тебя завоевать?
— Даже так? — я недоверчиво на него взглянула, — нормальным быть. Слышать, не торопиться, ухаживать.
Конечно, мне его ухаживания нахрен не сдались, но я знала Охотникова — ему нужно было все и сразу. Если приходилось проявлять терпение и выжидать, он
