деятельности. Большинство грабителей и убийц совершает преступления с целью последующей жизни в скромном достатке в рамках системы мирного сотрудничества.
Мне скажут, что существуют же всяческие мафии, которые, судя по всему, неплохо себя чувствуют, но это, скорее, аргумент в мою пользу. Мафии существуют, в основном, на рынках искусственно криминализированных государством или на зарегулированных рынках, где регулирирование трудно поддается контролю (например, строительство). Проституция, производство и продажа наркотиков, производство и продажа оружия не является преступлением с точки зрения права. Исключительно государственные хотелки делают эту деятельность преступной и потому на этих рынках возникает мафия и именно с этой деятельности она кормится. Преступная деятельность как таковая, то есть убийства или киднеппинг является здесь скорее необходимым обеспечением основного бизнеса. Не существует устойчивых расширяющихся и процветающих структур, которые бы занимались исключительно преступлениями — убийствами и грабежами. Профессиональных убийц, живущих только с заказов и рассматривающих эту деятельность как постоянный бизнес — считанные единицы, в масштабах всей планеты, возможно — несколько тысяч человек.
И вот представьте себе, что мы оказываемся в мире, где преступность почетна и уважаема. Воры, грабители и убийцы не скрываются, они открыто живут среди нас, мало того, это уважаемые люди и их довольно много. В телевизорах эксперты обсуждают как улучшить показатели грабежей, в фейсбуках высмеивают маргиналов, доказывая им, что грабеж — это всегда полезно и что ограбляемые, на самом деле, отдают свои вещички добровольно. Сопротивляться грабителям запрещено, за сопротивление наказывают. Вокруг всего этого существует идеология и наука. Тысячи ученых получают престижные премии за доказательства полезности воровства, тысячи философов, экспертов, журналистов объясняют, почему грабить и убивать — это в «человеческой природе» и что это на самом деле хорошо. Ну и, конечно, в отличие от «нелегальных» маргиналов, количество профессиональных легальных убийц в таком обществе — то есть разного рода милиционеров и военных измеряется десятками если не сотнями миллионов.
Как можно дойти до такого? Можно, если узаконить грабеж и силой поддерживать этот закон. Именно это и произошло на этапе появления «медленной войны». Завоеватели, которые через несколько столетий стали уже «своей» элитой, отличаются от прочих членов сообщества тем, что получают свой доход путем регулярного узаконенного грабежа. Узаконивание создает и еще один важнейший эффект — государственная и окологосударственная деятельность становится легальной, а в последние 100 лет даже престижной и уважаемой. Философам, обосновывающим необходимость государства не нужно прятаться. Экономистов, изобретающих одну чушь за другой, никто не ловит на улицах, журналистов, воспевающих государство не вешают на фонарях. Даже менты и налоговики живут спокойно и счастливо. Легальность означает, что вся эта деятельность внедрена в ткань обычной мирной деятельности, которой занимаются люди. И это означает, что вокруг нее образуется своего рода рынок, который начинает действовать «сам по себе». Это самое важное и самое радикальное последствие «медленной войны», последствие, которое позволило государству выжить и эволюционировать.
Первые шаги
В предыдущей заметке мы сказали о том, что государство в версии «медленной войны», то есть узаконенной для членов элиты агрессии, получило возможность эволюционировать. Сегодня мы вкратце рассмотрим первые этапы этой эволюции. Для примера возьмем государства Западной Европы, хотя бы потому, что их история достаточно хорошо известна и непосредственно касается нас самих.
Разумеется, основной «целью» этой эволюции является рост власти и доходов правящей верхушки. Поэтому для этой эволюции полезно все, что увеличивает размеры грабежа и все, что делает его менее заметным. В Европе, о которой мы говорим, в силу некоторых причин, эволюция государств проходила в большей степени по пути маскировки, что, разумеется, не отменяло периодических попыток увеличить открытый грабеж. Однако, такие попытки часто плохо заканчивались для тех элит, которые их устраивали, поэтому эволюционно победила стратегия маскировки.
Каждый из этих этапов характеризуется двумя качествами. Первое — это способность увеличивать доходы правящей группы, второе — способность обмануть жертву, замаскировать грабеж и даже заинтересовать в нем. Здесь нужно сказать, что большинство этих этапов имеет оба качества одновременно. Так, например, национализация образования и увеличивает бюджет и маскирует государство, делая его якобы полезным.
Разделяй и властвуй, появление и стимулирование «групп интересов». Само существование «верховного арбитра» и единственного законного источника правил в виде государства провоцирует появление тех, кто будет пытаться воздействовать на него в своих целях. Получение разнообразных льгот и привилегий от правителей и борьба вокруг этого — типичный сюжет с самых древних времен. «Группы интересов» и их возня стали настолько привычными, что многие полагают, это свойством общества, как такового. Разумеется, группы интересов могут существовать как с государством, так и без него (например, религиозные группы или, скажем, противники абортов), но социально опасными делает их только государство. Дело тут в том, что группы интересов будут постоянно возникать потому, что государство может радикально уменьшить их издержки за счет перекладывания их на всех остальных. Например, если противники абортов в свободном обществе могут добиться своих целей только агитацией, что подразумевает использование собственных ресурсов, то аналогичной группе давления в государстве достаточно добиться принятия закона. После этого исполнение закона становится обязанностью государства, что перекладывает издержки на все общество.
Правители могут использовать опцию «разделяй и властвуй» в своих интересах, а могут и нет, но она всегда существует. Само по себе появление групп интересов не есть этап некой эволюции, это системный фактор, прямое следствие монополии на власть. Подданные разделены (а значит ослаблены) самим фактом существования монопольной власти.
Исполнение законов. Как мы уже сказали, это был наиболее удачный ход, позволивший государству выжить. Победители взялись исполнять закон побежденных. Специфика этого процесса состояла в том, что побежденные, если это было свободное сообщество, жили по «горизонтальному» праву, а государство в силу своей природы создавало «вертикальное» право приказов, фактически, становясь собственником территории. Процесс подавления приказами обычного «горизонтального» права шел по разному и с разной скоростью. В отдельных случаях он закончился совсем недавно (англосаксонские страны), в других — очень давно (Россия), и иногда даже можно проследить, как этот процесс протекал (в случае Англии сформировался удивительный микс «горизонтального» и «вертикального» права в виде common law).
Разумеется, нам понятнее ситуация, когда завоеватели приносят с собой свое право, но она характерна уже для эпохи, когда государства завоевывали друг друга. Первоначальная же ситуация была такой: обе группы — и победители и побежденные живут по обычному праву, но группа победителей также использует в отношении побежденных приказы, то есть нормы, характерные для прав собственности. Поэтому победившая группа закономерно стремится быть единственным источником правил, арбитром в использовании этих правил и палачом,
