милях отсюда, но, думаю, парень, убивший варга, эту дорогу одолеет.
Сложив карту, я спрятал ее за пазуху и кивнул. Но, похоже, выдал этим кивком свою неуверенность, потому что мастер хмыкнул:
— Не бойся, не заблудишься. Вот тебе на дорогу, — он протянул мне тяжелый кошель.
Я тут же его открыл и вытащил горсть монет. Большая часть их оказалась темно-коричневого цвета с красным оттенком — медного, подсказала память. И лишь несколько монет было сделано из светлого металла, серебра.
— Вот этой монеты хватит, чтобы оплатить скромный ужин и ночлег в обычном придорожном трактире, — мастер Стерия указал на крупную медную монету, на одной стороне которой был изображен профиль бородатого старика, а на другой — статная женщина в кольчуге с копьем в руке. — Эта монета называется арций. Один арций равен десяти зегциям.
Зегцием оказалась монета среднего размера. На ней вместо профиля старика был отчеканен силуэт крепости.
— За один зегций ты купишь в городе крынку молока и пару пирожков с мясом, — продолжал объяснять мастер Стерий. — Не знаю, когда к тебе вернется память и вернется ли вообще, так что в дороге будь настороже, присматривайся, прислушивайся, изучай, запоминай… Лошадь я тебе не дам, они тут все клейменые. Если дан Кадаши объявит тебя преступником, из-за лошади тебя схватят на первой же заставе.
— Мастер, — вспомнил я кое-что еще. — Что значит «Точка Воздуха»?
— Моментальный способ передачи писем и небольших посылок, — отозвался тот. — Магический способ, конечно. И дорогой. Всего содержимого кошелька, который я тебе дал, едва хватит на две посылки, переданные через «Точку Воздуха»… Если хочешь еще что-то спросить, спрашивай скорей. До рассвета тебе лучше уйти подальше.
Я подумал обо всех загадках мира, обо всех вопросах, которые теснились в моей голове, и вздохнул. Нет, с ними придется подождать.
— Чего мне нужно избегать в пути? На что обращать особое внимание?
Мастер Стерий одобрительно кивнул.
— В лес не заходи, он здесь опасен даже для мастеров ата-варга. Иди только по главной дороге. Боковые ведут к мелким поселениям, тебе там делать нечего. И еще, все время следи за небом. Там… — раздался звук, похожий на тихий свист, мастер Стерий вздрогнул, его глаза изумленно раскрылись, он начал поворачиваться, а потом вдруг захрипел, схватился руками за грудь и упал бы, если бы я не подхватил его и осторожно не опустил на пол.
— Мастер, что случилось?!
— Письмо… — прохрипел тот. — Отнеси в баш…
Его тело содрогнулось, на губах запузырилась кровавая пена, глаза закатились.
Я уставился на него, не зная, что делать, а потом, будто по собственной воле, мои пальцы нашли точку на горле мастера и прижались. Пульс — подсказала память. Если жила под пальцами бьется, значит, есть пульс, есть и биение сердце. Значит, человек еще жив.
Пульса не было.
Но что это значило? Разве люди умирают вот так, без причины?
Что-то почти неслышно свистнуло опять, совсем рядом со мной. Еще не успев понять, в чем дело, я метнулся в сторону, прячась за громоздкий стол, а потом мой взгляд упал на маленькую, длиной едва в ладонь, стрелу, вонзившуюся в пол в шаге от меня. Я протянул было руку — рассмотреть ее повнимательней — но в последний момент передумал. Схватил со стола лист бумаги и, держа его в ладони, вырвал стрелу из пола. Ее наконечник блестел чем-то красновато-маслянистым.
Яд?
Похоже, что так. Причем яд, действующий практически мгновенно.
Стреляли этими ядовитыми стрелами через окно, пробив бычьи пузыри в раме, — и стрелять неведомым стрелкам было удобно: на столе горело несколько свечей, очерчивая силуэты мишеней.
Я схватил подсвечник со свечами со стола и, перевернув, прижал к полу, туша огонь.
Теперь стрелку стало сложнее, но в безопасности я себя не почувствовал.
Письмо.
Мастер Стерий обещал сделать для меня копию своего письма и добавить туда то, что я подслушал. Но теперь это было невозможно. Осталось только то, самое первое письмо, которое мастер уже написал и планировал отправить завтра.
Я напряг память, вспоминая, где в последний раз его видел. Точно, на столе.
Стараясь двигаться бесшумно, я нащупал его под какими-то бумагами и торопливо сунул себе за пазуху, туда, где уже лежала карта. За письмом последовал кошель.
Оружие. Мне было необходимо хоть какое-то оружие.
Я подполз к мертвому мастеру и, мысленно извинившись, снял с него пояс с ножнами, в которых лежал длинный кинжал. Лучше, чем ничего, но не совсем то, чего бы мне хотелось.
Внутри дома было абсолютно темно, оставалось полагаться только на память. Я затянул на себе пояс Стерия и, бесшумно ступая по деревянным половицам, подошел к месту, где прежде видел топор. Да, тот стоял там, лезвием вниз. Я заткнул его за пояс и попытался решить, что делать дальше.
Стрелок с ядовитыми стрелами затаился снаружи. Вероятно, караулил дверь. Одно попадание, простая царапина, — и я тоже буду мертв. Нужно было выбраться из дома, но так, чтобы меня при этом не застрелили. А для этого мне следовало увидеть стрелка первым — и, желательно, не только увидеть, но и убить его. Или же раствориться в темноте так, чтобы стрелок меня не заметил.
Честно сказать, вариант «убить стрелка» мне нравился куда больше.
Чердак. У всех домов здесь были высокие чердаки.
Ступени лестницы, ведущей наверх, почти не скрипели, а дверца оказалась не заперта. Чердачных окон нашлось два, больших, изнутри закрытых ставнями. Открылись они, впрочем, легко. Проемы окон оказались пустыми, никаких бычьих пузырей. Я выглянул сперва в одно, потом в другое, выискивая стрелка, и с северной стороны, недалеко от входной двери, уловил движение.
Проверив, крепко ли насажено на топорище лезвие, я дождался нового движения и метнул в его направлении топор. Из темноты послышался болезненный вскрик. Я выхватил из ножен кинжал и выпрыгнул. Приземлился на ноги и прокатился по земле, гася силу падения, тут же вскочил и кинулся к темному силуэту. Впрочем, как раз из-за облаков вышла полная луна, видно стало хорошо.
Топор попал человеку, караулившему у входа в дом, в левое плечо. Похоже, раздробил кость. Болезненная рана. Впрочем, я тут же полоснул чужака по горлу, избавив от мучений.
На земле рядом со свежим мертвецом лежал арбалет, а за его спиной — колчан для стрел…
Колчан не для стрел, — поправила память, — а
