турецким судьей, и в его уме тотчас возник образ сотника Корнилия. Он нашел сходство между двумя этими людьми и понял, что имеет дело с благочестивым человеком, и, может быть, его миссия подобна призванию апостола Петра к сотнику. И он решил исповедать свою веру.
— Скажи, господин, есть ли у тебя дети?
— Да, есть.
— А рабы есть?
— Есть и рабы.
— Кто из них исполняет лучше твои заповеди, дети или рабы?
— Конечно, рабы, поскольку дети часто не слушаются и делают то, что хотят, а рабы делают всегда то, что я им говорю.
— Не скажешь ли ты мне, господин, если ты умрешь, то кто будет твоим наследником, рабы, исполняющие верно твои заповеди, или дети, которые тебя не слушают?
— Конечно, дети. Только они имеют право наследования, а не рабы.
— Итак, то, что ты делаешь, господин, хорошо, но единственно, чего ты достоин, так это именоваться хорошим рабом. Если же ты хочешь наследовать рай, Царство Небесное, то тебе необходимо стать сыном. И это может совершиться только через крещение.
Турецкий судья задумался. Они проговорили долго, и, наконец, судья попросил наставить его в вере и окрестить. Вскоре турок крестился и стал христианином.
Во время своего пребывания в Константинополе отец Василий прошел через множество испытаний. Он нам кратко рассказывал: «…часто в Константинополе я претерпевал различные лишения, иной раз не имея хлеба, ложился спать под открытым небом. Но, слава Богу, я все это вынес. Единственное, что я просил у Бога, это стяжание Духа Христова».
Однажды, по доносу своих старых врагов-соотечественников о том, что он не служил, турецкие власти призвали его в армию. И неожиданно для себя дьякон оказался среди молодых призывников. Его душа сильно скорбела. Его не особо беспокоило то, что ему предстояла служба, он мог служить Богу везде, где бы ни находился. Но он ни в коем случае не хотел снимать рясы, к которой относился с глубоким чувством благоговения как к одежде покаяния, и не хотел с ней расставаться даже на время. Но он не отчаялся. Имея твердую веру, о. Василий возвел свои мысленные очи к Всемогущему Богу и Его Пречистой Матери, скорой Помощнице всех ее призывающих. Он слезно молился о том, чтобы Они помогли ему.
И Господь не замедлил явить Свою чудесную помощь. Отец Василий промолился всю ночь в доме, куда его поместили прежде, чем облечь в солдатские одежды, а наутро спустился и бродил по саду. Он пытался сосредоточиться и обдумать, что бы сделать, как избежать необходимости снять рясу.
Неожиданно караульный, который видел, как батюшка ходил среди новобранцев, позвал его и сказал строго:
— Эй, отец, что тебе здесь нужно? Уходи отсюда немедленно, чтобы мне не схлопотать неприятностей.
Отец Василий принял его голос за голос Ангела. Он понял, что в этом состоит Божественное Провидение и ушел. Василий не мог сдержать слез умиления и благодарения за посланное избавление.
Вскоре он направился в патриархию просить о помощи и защите. Отец Василий со слезами просил патриарха заступиться за него, чтобы ему не пришлось, служа в армии, снимать своей рясы. Патриарх с сочуствием отнесся к его просьбе, сам обратился к султану и добился того, чтобы вышел указ, освобождающий всех дьяконов от воинской повинности. Так отец Василий сохранил свой облик и продолжал служить дьяконом в приходе святого Георгия.
Через некоторое время отец Василий вновь пришел к патриарху и сказал ему:
— Ваше Святейшество, я хотел бы уехать в Грецию.
Боюсь, что здесь турки скоро начнут снимать с нас рясы.
— Ты шутишь? — спросил патриарх. — Не может этого быть.
Однако его слова оказались пророческими. Позднее, когда старец жил уже на Эгине, его посетил в гражданской одежде один епископ Константинопольской патриархии. Он настойчиво расспрашивал старца, откуда тот узнал о том, что турки отменят рясы, добавив, что в патриархии сложилось впечатление о «полной осведомленности» старца. Они не поняли, что это знание было не земного происхождения. Оно было предвестником того дара, которым изобильно наделил его Господь за жертвенную и полную Божественной любви жизнь.
Однажды в приходе святого Георгия, где служил отец Василий, его посетила монахиня Евпраксия со своим братом монахом Анастасием, с которыми он познакомился еще в Иерусалиме, в монастыре Иоанна Предтечи. Возвращаясь из Иерусалима на свою родину, на Черное море, они узнали, что о. Василий в Константинополе, и поехали к нему. Они поведали ему, что хотели бы поехать в Грецию, чтобы там поселиться в каком-нибудь монастыре, поскольку боялись, что в Турции уже сложно будет оставаться.
Отец Василий помог отцу Анастасию получить разрешение на выезд у турецких властей и затем уехать в Грецию. Отец Анастасий сразу же отправился на Святую Гору, где и прожил до глубокой старости. Монахиню Евпраксию отец Василий, поскольку не знал женских монастырей в Греции, поручил своей тете, вдове Деспине, которая, будучи духовным человеком и делателем «умиленной» молитвы, хотела построить монастырь. Шесть лет прожила с ней монахиня Евпраксия до тех пор, пока не была вынуждена уехать из Константинополя.
В Греции
Наступил знаменательный для греков Малой Азии 1922 год. Отец Василий уже десять лет жил в Константинополе. Это было десятилетие, полное испытаний. Малоазиатская катастрофа для греков была совсем неожиданной, да произошла к тому же в самой неблагоприятной атмосфере. В возникшей суматохе о. Василий искал возможности уехать из Константинополя в Грецию. Он думал, что в Греции, на «милой родине», он сможет в тишине и спокойствии подвизаться во свое спасение, и, наконец, там он найдет святых старцев и опытных наставников. Может быть, и его предчувствие, что турки «снимут рясы», повлияло на решение покинуть Константинополь.
Турецкий судья, которого обратил в православие отец Василий, уговаривал его остаться в городе и обещал защищать батюшку, и патриарх чувствовал к нему расположение и хотел удержать его здесь, обещая со своей стороны всякое покровительство. Но о. Василий не изменил своего решения. У него появилась счастливая возможность совершенно удалиться от всех, уйти от мира и жить только для Бога. И в сентябре 1922 года он, взяв паспорт в греческом консульстве, уехал в Грецию.
На протяжении всего пути он непрерывно молился. Он чувствовал, что Господь не оставляет его, и просил направить стопы его на путь ко спасению.
Когда он прибыл в Афины, то встретился там со своим соотечественником Константином Василиадисом, сильно его любившим. Он помог ему, как мог, и познакомил его с иеромонахом Хрисанфом, служившим в храме св. Василия. Отец Хрисанф был духовным
