эмоциональная подруга, — сказала Шелби, и сделала пальцами кавычки в воздухе. — Вы были с ней лучшими подругами, Эвелин. Ты для этих детей являешься почетной тетушкой. Ты часть их семьи.
Отчаянно пыталась не допустить, чтобы голос дал трещину, но почувствовала зарождающееся рыдание в горле, когда ответила.
— Я потеряла связь с ними, моя часть семьи погибла. И я больше не могу претендовать на них.
Изо дня в день, самое худшее в потери Лив — это изменения. Сначала мне было грустно, потому что я потеряла лучшую подругу. Затем мне было больно, потому что она была так молода, и трагедия стала слишком большой, чтобы ее выдержать. Потом я думала о ее детях и о том, как тяжело, что они потеряли шанс на жизнь со своей матерью, единственным человеком в мире, кто любил их больше всего на свете. Но сегодня грустная часть потери лучшей подруги состояла в том, что потеряв ее, я потеряла и ее семью, ту связь с ними, единение. Моя голова упала на руки, когда я попыталась отогнать желание закричать, освободиться.
— Эвелин, — голос Шелби был таким мягким и полным беспокойства.
Не хочу ее жалости. Я не теряла мать или жену. Печаль, которую я чувствовала, была почти такой же, как и чувство вины.
— Это нормально оплакивать ее, чувствовать потерю. Ты тоже потеряла ее.
Я почувствовала ее руку на своем плече и постаралась не отстраниться от нее, зная, что Шелби просто пытается меня утешить.
— Это тяжело, — сказала я с большой категоричностью, даже суровостью, — след в моем мире, вызванный ее смертью — никак не закончится. Кажется, что это будет длиться вечно. Я буду чувствовать ее потерю всегда.
Когда в горле перестало першить, а мое дыхание снова было под контролем, я начала паковать свои вещи. Старалась не встречаться с Шелби взглядом, но почувствовала, что она тоже стала собирать свои вещи. Через несколько минут, после того, как их мы собрали, я подняла голову, чтобы увидеть, как Шелби загружала сумки в автомобиль. Я нерешительно подошла к ней, прикусив нижнюю губу, не желая, чтобы она увидела мой очередной срыв.
— Эй, — произнесла я, когда подошла к ней.
Она повернулась ко мне после того, как закрыла свой багажник
— Эй.
Шелби улыбалась и была дружелюбной. Это не должно удивлять меня, так как мы были подругами, но удивило.
— Спасибо, что выслушала меня и пыталась помочь.
— В любое время.
— Хорошо. Ну, я позвоню тебе, когда все будет готово, — объявила я, показывая на камеру.
— Звучит хорошо, но, Эвелин, ты можешь позвонить мне в любое время, по любой причине.
— Я запомню это. И спасибо.
Мы обе улыбнулись друг другу, и затем я направилась к своей машине, обрадованная, что разговор закончился, и я сделала это, не проливая больше слез. Села за руль и полезла в бардачок, чтобы достать телефон. Я убирала его во время съемок, чтобы он не отвлекал. Там было письмо от Девона.
Меня вызвали в последнюю минуту на бизнес-ужин. Сможешь ли ты забрать Джекса из сада и посидеть с детьми, пока я не вернусь домой? Мне очень жаль, Эви.
Я вздохнула. Ненавидела эти двойные чувства, желая помочь ему, но зная, что моя помощь не дает ему исцелиться полностью.
Хорошо. Я буду дома, когда Руби выйдет из автобуса, а затем заберу Джекса из сада.
Не прошло и десяти секунд, как пришел ответ.
Ты лучшая.
Я не могу найти ответ на это, к тому же мой разум кричит громко, что он не прав. Даже близко. Лучшая для него и его детей умерла, оставив меня собирать осколки.
Руби пришла домой из школы и объявила, что ей нужно сделать проект на следующий день, а она его еще не начинала. Так что, даже если я планировала провести тихий вечер в доме Девона, я его не получу. Что я имела: неугомонный Джекс и властная, темпераментная Руби, которая собралась делать мумию для своего доклада о Древнем Египте.
После того, как мы съели быстрый ужин из хот-догов и макарон с сыром, я отправила Джекса смотреть его любимый мультфильм, и вместе с Руби вылепила фигуру маленького человека из газеты.
— Тетя Эви, это не сработает.
Руби превратилась в крошечного пессимиста.
— Руби, позитивный настрой намного лучше, чем быть нытиком.
— Я не ною.
— Если бы я посмотрела слово нытик в словаре, он бы мне выдал рядом с определением картинку с тобой.
Ее рот открылся в возмущении, что вызвало у меня смех.
— Знаешь что. Я буду достраивать мумию, уже готова субстанция для папье-маше. Почему бы тебе не принять ванну и приготовиться ко сну? Как только ты оденешь пижаму, мы закончим вместе.
— Обещаешь, что ты не начнешь лепить ее без меня?
— Обещаю.
— Ладно.
Я наблюдала за тем, как она спрыгивала с обеденного стола и бежала по гостиной, потом прислушалась к ее шагам, поднимающимся вверх по лестнице. Улучив свободную минуту, я решила заглянуть в комнату, чтобы проверить Джекса, и нашла его в отключке на диване. Он спал так, как могли спать только дети и пьяные, не обращая внимания на окружающий мир. Я решила оставить его в покое, планируя перенести на кровать, как только приключение с мумией будет закончено.
Включился душ, когда я закончила делать небольшого человечка из газеты, и затем покопалась в шкафах в поисках муки. Вытащив большую миску, принялась за работу над смешиванием воды с мукой, стараясь получить правильную консистенцию. Раздался звук открытия двери, ознаменовавший, что Девон вернулся домой, но я продолжила работать. Услышала, как его шаги приблизились к кухне, и только когда открыла рот, чтобы произнести приветствие, мое сердце и пульс остановились.
Я почувствовала его руку, прежде чем увидела ее, сначала на бедре, слегка сжимающую, а затем на живота. Девон прижался к моей спине, и его губы нежно щекотнули мой висок. Это длилось всего полторы секунды моей жизни, но они взорвались у меня в голове, выросли до бесконечных размеров, и я знала, что какой бы ни была ось моего мира три секунды назад, теперь она неслась в новом направлении. Я положила руки на столешницу, чтобы удержать себя, потому что ног я не чувствовала.
— Девон, — прошептала я, находясь в шоке.
Я по-прежнему чувствовала все его тело, и на мой голос он замер.
— Дерьмо, — сказал он, отходя от меня так, как если бы я загорелась. — Дерьмо, — повторил он.
Медленно повернулась, мое лицо отражала смятение. Я могла
