родители вообще ушли на весь день: сначала в ателье Литфонда (Лиля случайно подслушала их разговор) – шить маме очередное платье из золотистой парчи, папе – ещё один костюм, а потом в ЦДЛ (Лиля уже знала, что так называется писательский клуб). Она была в восторге! Первым делом она распахнула мамин шкаф. Сколько же там нарядов! Лиля принялась мерить их перед трюмо – оно стояла в родительской комнате. Платья были с большими вырезами, и такие широченные, что Лиля в них утонула. Потом она примерила белую меховую горжетку. Достала из шкатулки блестящие украшения, нацепила! Просто шик! Приколола к своим коротким волосам красивые мамины заколочки, и долго еще вертелась перед зеркалом. Потом всё аккуратно разложила по своим местам, и пошла на кухню. Там высоко на шкафу стояла банка с малиновым вареньем. Залезла на стол, дотянулась, взяла. И радостно съела половину. Остатки доел Лёня. Они быстро спустили банку в мусоропровод, будто её и не было. Может, варенье стащил домовой. А что, бывает. Напившись чаю, они немножко покидались подушками. И стали смотреть телевизор. Это был просто праздник какой-то, нарушение запретов!
Однажды папе удалось «выбить трёшку», под стальным руководством мамы. Родители писали много заявлений в жилищную комиссию Литфонда, папа обивал пороги, скандалил, накрученный мамой, ссылался на подросших разнополых детей. И всё получилось. Как раз освободилась жилплощадь этажом выше. Там расселили коммуналку. Родители получили ордер. И вот наступил день переезда. Перетаскивать вещи стали с самого раннего утра. А на три часа дня было назначено новоселье и приглашены гости. Все пожитки были сложены в большие узлы и чемоданы. Лилины вещи поместились в небольшой пакет. Она взяла его, но мама выхватила пакет из рук девочки, швырнула на пол, и строго сказала:
– Ты что это? Сначала общее, а уж потом своё.
И Лиля быстро, бегом вверх по лестнице, принялась таскать баулы, коробки, узлы. Устала, пот градом, но очень хотелось поскорее перенести туда свой пакет, ведь там была тайная тетрадь с её стихами и рассказами, замаскированная, завёрнутая в ночную рубашку. Сначала в новую квартиру занесли мебель. Следом вошёл Лёня и лег на диван. Мама с папой неторопливо переправляли на верх вещи. Почти всё перетаскала туда Лиля. Ей очень хотелось пить, в горле пересохло, но было не до этого. Надо было помочь расставить мебель, разложить всё по местам, вытереть пыль. Самую большую комнату заняли родители, маленькую захотел Лёня, он сразу же залёг там. А Лиле досталась средняя с эркером, она же – гостиная. Туда поставили гардероб, и Лиле выделили в нём нижнюю полку.
– Разложи здесь свои вещи, не перепутай, только тут, – приказала мама, и пошла принимать ванну.
Лиля быстро сложила на полку свои трусы, майки, пояс, чулки, носки, и платье. В самый низ сунула ночнушку с заветной тетрадью, и медведя Федю.
Пришла мама, посмотрела, вышвырнула Лилины вещи на пол, и сказала:
– Я тебе велела на вторую полку класть!
– Ма, ну ты же сказала сюда! – ахнула Лиля.
–Ах, ты ещё дерзишь! Сейчас схлопочешь! – прикрикнула на неё мама.– Пока не сделаешь, из комнаты не выйдешь!
Лиля всё сложила на второй полке. Но мама снова всё выкинула и велела положить вниз. Лиля переложила. В дверь звонили, собирались гости. Пришли тёть Изолина с Эдиком, приехали тёть Нина с бабушкой, пришёл писатель Роберт. Вылез на кухню Лёня. Все сели за стол. А Лиля всё возилась со своими вещами. Только хотела выйти из комнаты, как приходила мама, и вещи летели на пол. Лиля, глотая слёзы, снова принималась за дело. Бабушка и тёть Нина звали её за стол, но она не могла оставить на полу своё нижнее бельё, платье, Федю, и главное – замаскированную тетрадь, это сокровище. Она думала – вот-вот всё сделает и присоединится к гостям, ей так хотелось есть и пить, и увидеть Эдика, бабушку, тетушек любимых. Но нет. Вечером гости ушли, бабушка и тёть Нина уехали – у них были какие-то важные дела в Калинине утром. Все легли спать. Лиля вышла на кухню, заглянула в холодильник – пусто. А в раковине куча грязной посуды, это всё ей завтра надо мыть. Даже чая не осталось. И она долго пила холодную воду из-под крана и плакала. Потом пошла к себе. И поняла, что у неё теперь нет своей комнаты. Раньше была у них с Лёней детская. А теперь – нет. Лиля стала обитать в гостиной. Здесь были две тахты – слева узенькая для неё, справа – широкая для какого-нибудь гостя, и ещё был телевизор. Она расстроилась. Спать ей не дадут, будут тут телик смотреть. Вот Лёня правильно поступил, занял маленькую комнату, и сразу закрыл дверь, туда никто не вторгнется. И вещи он не перетаскивал, не напрягался. Умный! А она – дура, измучилась и голодная осталась.
Лиля в слезах легла на узкую тахту. Она была новая, приобретённая к переезду, короткая и неудобная. Лёне купили большую, он был высокий и продолжал расти. А Лиля была среднего роста и тощая.
Она не могла уснуть. Встала, запихнула в шкаф свои вещи. Пошла на кухню, долго мыла посуду. Снова легла, лицом к эркеру, прижала к щеке медведя Федю. Над окном был карниз, пустой, шторы ещё не повесили. Она смотрела на него, и душу раздирала горечь. Ей было одиноко, холодно, страшно! И она принялась просить помощи у кого-то невидимого и всесильного, пристально вглядываясь в карниз. Над ним проявились какие-то полупрозрачные лица, они смотрели на Лилю и улыбались. Ей было так плохо, а они… И Лиля стала беззвучно просить у них помощи. Но они молчали. Просто наблюдали за ней с усмешкой. Она мысленно завопила – когда же все её беды кончатся, сколько ей ещё мучиться? Они так же беззвучно ответили ей: долго, но потом всё наладится.
А утром мама велела ей вынести мусор. Шатало от недосыпа. Вышла на лестничную клетку. Соседская дверь распахнулась, там разговаривали два мальчика-подростка, а их мама – симпатичная худенькая блондинка – напутствовала их. Так вот кто теперь соседи! Лиля, смутившись, быстро вытряхнула в мусоропровод ведро и юркнула домой. Она была в линялой юбке и застиранной спортивной майке, хорошо что они не заметили её.
Лилю теперь постоянно знобило, и хотелось спать. С ней творилось что-то неладное. Каждую свободную минуту она валилась в постель, сворачивалась клубочком, и засыпала. Отец скидывал её с кровати, приказывал что-нибудь делать. Но, улучив момент, она снова забивалась под одеяло
