Взбешенный Трент-младший так хлопнул дверью, что Арфель и Каэль даже немного оглушило.
– Да, подруга, вот за что тебя люблю, – восхищенно произнесла госпожа Хемм, – так за твои ласковые оскорбления. И посочувствовала, и дерьмом умыла, и не прикопаться.
Арфель нервно одернула рукава и отозвалась:
– На этой прекрасной ноте предлагаю прикрыть лавку и пойти на рынок. Я хочу гору бутербродов со сливочным маслом, ветчиной и жирным сыром. И кувшин кваса.
– Может, в трактир? В "Белого гуся"? Там подают запеченные лепешки с ветчиной и сыром.
Поколебавшись, Арфель согласно кивнула. В конце концов, оборотни давно уехали. Да и до рынка оттуда недалеко.
– Вначале едим, потом на рынок. Иначе накупим всякой ерунды. Дорогой и несъедобной, – решительно произнесла госпожа Льефф.
– Так в этом и есть смысл жизни, – закатила глаза Каэль. – Купить всякой ерунды и стать счастливой. Хоть на пару часов.
С этой концепцией счастья Арфель была не согласна, но спорить на пустой желудок? Ну уж нет, так в голову ни одного здравого аргумента не придет.
Быстро сменив рабочее платье на «приличное», Арфель переплела волосы, вдела маленькие серебряные серьги и обулась в аккуратные туфельки. Низкий каблук, удобная колодка – просто, красиво и удобно.
***
Уже подходя к трактиру, Арфель вспомнила про тесто. Вот только она была недостаточно ответственна, чтобы вернуться и что-либо предпринять. Вместо этого госпожа Арфель предпочла трагично простонать:
– Оно расползется по всей кухне.
Каэль поднялась на крыльцо трактира и хмыкнула:
– Конечно. А еще оно выйдет из кухни и заполонит собой весь первый этаж, потом спустится с крыльца и поработит город.
Внутри «Белого Гуся» Арфель испытала очень странное чувство, но беспокойство об оставленном тесте не позволило ей зациклиться на неприятных ощущениях.
– Ты просто никогда не убирала сбежавшее тесто, – вздохнула госпожа Льефф.
– Одно заклинание в три пасса, – пропела Каэль. – Пользуйся мной, дорогая.
– Тогда, может, крышу починим? – с надеждой спросила Арфель.
– Починим, – пожала плечами Каэль и села за столик.
Травница всегда подсмеивалась над подругой, потому что та постоянно выбирала места у стены, в углу. Или рядом с окном. В общем, Каэль всегда садилась так, будто ожидает нападения.
«Хотя это может быть разумным», – подумала Арфель и тяжело вздохнула. К сожалению, она ничем не могла помочь своей единственной подруге. Ну, кроме старой, но удобной софы и доброго слова. Как знать, может быть, этого достаточно, а может быть, преступно мало.
Невысокий паренек принес меню, но Каэль сделала заказ за двоих, даже не глядя на потрепанные листы:
– Четыре пряных лепешки, те, что запечены с ветчиной и сыром, кувшин кваса и большой бокал светлого пива. И соленые сухарики.
Подавальщик поклонился, скороговоркой повторил заказ и быстро исчез.
– Середина дня, Каэль, – укоризненно заметила госпожа Льефф. – Какое пиво?
– Светлое, – пожала плечами госпожа Хемм. – Вкусное, с сухариками.
Не прошло и десяти минут, как на столе исходили ароматным парком запеченные лепешки, а счастливая Арфель наливала себе квас.
– Прошу прощения, госпожа Льефф? – К их столику подошел невысокий худой господин.
– Да, это я. Здравствуйте, – чуть удивленно ответила Арфель.
Она не знала этого мужчину и даже не ощущала его смутно знакомым – как это бывало со всеми ее покупателями, даже если они отоваривались в ее лавке всего раз.
– Видите ли, госпожа Льефф, мой сын принес домой вашу подвеску. И я хотел ее вернуть, но как-то не складывалось. – Мужчина вытащил платок и утер вспотевший лоб.
Каэль нахмурилась и, прежде чем подруга успела что-то сказать, ехидно вопросила:
– А теперь вы хотите денег? Думали оставить подвес себе, но случайно встретили нас?
– Вообще-то, мой сын нашел эту цацку в мусоре, – вскинулся мужчина. – Я мог бы и не искать владельца!
– Просто испугались, что на подвес наложено проклятье, – покивала госпожа Хемм.
Охнув, Арфель взмахнула рукой:
– Около трактира нашли? Мне она не н…
Каэль быстро прикрыла подруге рот:
– А вдруг мне нужна? Я люблю украшения. И вообще, прежде чем выбрасывать годные вещи, уточни у близких – вдруг им надо.
– Так что, могу я рассчитывать на скромное вознаграждение? – Мужчина потер руки и заискивающе улыбнулся. – Заклинание распознавания владельца очень сложное.
– На очень скромное вознаграждение, – жестко сказала Каэль и выложила на стол два медяка. – Стоило прийти в лавку, и там можно было бы выручить что-то более ценное. Но!
Госпожа Хемм ловко накрыла монеты рукой и вкрадчиво спросила:
– Распознаватель показывает внешность владельца, но никак не имя. Как ты узнал ее имя?
– Жена сказала, – удивился мужчина. – Она постоянно к госпоже Льефф ходит. Самые дешевые и качественные настои.
– Отдавай подвеску и бери свои два медяка, – жестко произнесла Арфель. – И я даже не буду спрашивать, что твой сын искал в мусоре.
Так и не представившийся мужчина вспыхнул, бросил на стол подвес и сгреб медяки:
– Раз уж так, то и я не буду спрашивать, за какие такие заслуги простая травница получила такой дар.
– За спасение жизни, – отрезала Арфель и перевела взгляд на подругу.
Та вертела в руках медальон. Мысленно Каэль была очень далеко, ее выдавал расфокусированный взгляд и кривая улыбка. Наконец госпожа Хемм отмерла и хмыкнула:
– В прошлом я бы за такой амулет отдала половину жизни. А ты выкинула его в мусор. Иронично. Ты точно все мне рассказала?
Арфель сделала несколько глотков и отставила кружку в сторону. Взяв кусочек лепешки, она спокойно ответила:
– Я не сказала только то, что ты и без того знаешь. Я не люблю оборотней, мне неприятно с ними взаимодействовать. Так что исполняла свой долг я без удовольствия, но весьма старательно. И да, получила в дар подвес. Хотя я бы не назвала это подарком.
– И выкинула. – Каэль покачала головой. – Какая гадость. Я ведь сейчас готова пасть перед тобой на колени, лишь бы ты мне его отдала. И при этом понимаю, что смысла в этом нет.
Промокнув губы салфеткой, Арфель спросила:
– Ты действительно считаешь, что тебе нужно вставать передо мной на колени? Если он тебе нужен – бери. Мне омерзительна сама мысль, что эта дрянь будет со мной.
Каэль вздохнула и убрала подвес в свой кошель:
– Я сохраню его для тебя. Передать ты его никому не можешь, а вещь полезная.
