Я медленно развернулась, даря себе крохотную надежду, что мне показалось и вместо картавого притаился кто-то другой. Даже встреча с маньяком казалась мне куда более задорной, чем увидеть воочию Игнатова. Но судьба решила, что в этот день я получила недостаточно подарков, и ниспослала мне навстречу начальника креативного отдела – В. Г.
- О, да это бунтарка Яна. - «Р» в его голосе привычно дрогнула, будто бы соскочила с одного нотного ряда вниз. - Обзывательства уже были, неприличные жесты тоже, даже не знаю, чего теперь от вас ждать. Украдете мои деньги на карманные расходы и сломаете велосипед?
Ох, не звезди-ка ты, гвоздика, Игнатов. Такие, как ты, на велосипедах отродясь не катались, а с пеленок пользовались услугами личного шофера.
В подтверждение моих мыслей он аристократично кашлянул, нагнулся вниз и как-то слишком ловко вытащил закатившийся под стол фонарь.
- Вы обронили. - Луч света выхватил крохотных фрагмент: дверь, криво прибитая полка, мужская фигура в черном, не по моде облегающем костюме. Так уже давно никто не носит, это мне Олег объяснял, а вот Игнатову почему-то очень шло. Хорошенький до невозможности, даже жалко, что мудак.
Тот самый мудак лениво сделал шаг в сторону, перекрыв мне все пути отступления. Я нервно хихикнула. Может, это новые традиции в Мельнице такие: взбираться к карьерным вершинам через архив и влажные поцелуи начальника?
- Что Вас так рассмешило, Яна? Мне нужно подготовиться к новому театральному номеру в вашем исполнении?
Оооох. Только сейчас вспомнилось эффектное выступление перед ним и гадюкой Катенькой с торжественной песней в конце. Тогда это казалось таким дерзким и правильным – сейчас же я сгорала от стыда. Как хорошо, что в комнате было темно и Игнатов не видел, как мое лицо покрылось багряными пятнами. Ну натурально Годзилла. Мне все так же хотелось плакать, вот только поводов для этого стало на один больше.
- Вам неловко, верно, Яна? Сейчас вы уже не такая дерзкая, - раздался вкрадчивый голос.
- Пожалуйста, дайте мне уйти, - устало прошептала я в ответ, - в понедельник я передам заявление на увольнение – и вы обо мне больше не вспомните.
- Ну, это вряд ли.
Игнатов даже не сдвинулся с места. Светить фонарем прямо в лицо противника, чтобы понять, насколько он сердит, и будет ли держать меня в заложниках дальше, я не могла. Воспитание не позволяло. И чувство самосохранения, разумеется. Я замерла истуканом, не зная, что говорить мне, и что намерен делать он. Мамочки, хоть бы целоваться не полез, а то кто этих придурочных знает.
Судя по агрессивно напрягшейся фигуре, картавый планировал стукнуть меня по голове, связать и скинуть в ближайшую канаву развлекать местных русалок. Благо ходить далеко не надо: уже через минуту дождь затопит нас так, что Мельница возвысится над проспектом, словно остров Буян средь моря-океана. Я сосредоточенно почесала переносицу, гадая, как лучше поступить: вступить в уморительную перепалку с несостоявшимся шефом или наконец заткнуться.
- Можете идти. Только куда?
- Домой, разумеется.
- Вплавь?
- Господи, конечно на такси. - Есть такие люди, по которым никогда нельзя понять, шутят ли они. Так и с Игнатовым, тембр его голоса всегда звучал серьезно и убедительно.
- Яна, вы не сможете вызвать такси, и даже если какой-нибудь трудяга решится приехать, он заломит Вам такую цену, что… - В.Г. пытался подобрать нужное слово, избегая емкого «Вы охренеете», - что Вы сами откажетесь от этой поездки.
Я поникла. В словах начальника был смысл: наш город, словно изнеженное дитя, мучился в корчах при любом неаккуратном дуновении ветерка. Дождь или снегопад обездвиживали дороги на часы, а иногда на сутки. И уплыть из Мельницы я могла, только если бы в любовниках у меня был роскошный венецианский гондольер. То есть не в этой жизни.
Осознав, как крепко влипла, я горестно вздохнула. Плечи мои поникли, и вся я ощутимо уменьшилась в размерах, будто Алиса, выпившая зелье не из того флакона. Проблема выглядела нерешаемой.
- На кухне есть чайник, - сказал Игнатов, буравя меня взглядом, - если вы замерзли, то стоит выпить чай.
- Вот уж не надо.
- Бросьте, Яна, просто хочу отблагодарить вас за шикарный концерт. Редко когда я получаю удовольствие от планерки.
- Ну, хватит. Ваша Катерина вела себя неэтично, я просто ответила ей тем же. Когда я сюда вернулась, никто не предупредил, что наш офис превратился в серпентарий. А я, знаете ли, не Гарри Поттер и не говорю на языке змей.
- Вы так думаете? А мне показалось, что вы владеете им в совершенстве. - Готова поклясться, что картавый бес наслаждался этой словесной перепалкой. По дубовым от напряжения вискам заколотила сотня крохотных дятлов, выстругивая из глупой башки какой-нибудь ответ. Мне так хотелось сказать что-то умное, кружевное, убийственное, но вместо этого на языке вертелось «бе-бе-бе, сам дурак».
***
- Ладно, уговаривать не буду, - наконец смилостивился Игнатов, - лично я хочу чай. Но и бросить здесь вас тоже не могу, - я было пригрезила, как многогранен и благороден светоч всея офиса, и вдруг он резко обрубил все то хорошее, что я успела придумать секунду назад: - Сами сказали, что больше здесь не работаете. Я не знаю, какие причины вас вообще сюда привели, может быть, промышленный шпионаж.
- А может, я ложки украсть захотела, - я еле подавила смешок. Представить меня шпионящей и выдающей чужие секреты мог человек ну с очень богатым воображением.
- В любом случае я должен вывести вас отсюда, пойдемте.
Он аккуратно, едва касаясь пальцами, взял меня за локоть и вывел из архива. Шел не торопясь и даже не смотрел в мою сторону. К счастью. Потому что мне снова хотелось плакать от обиды и несправедливости по отношению к себе. Воровкой меня еще не называли...
- Яна, расскажите мне о детях. - Вопрос прозвучал так неожиданно, что только что накатывавшие на глаза слезы высохли за секунду.
- О каких детях? Моих?
- Очевидно. У меня пока что нет детей.
- Не знаю, что вам сказать. Дети как дети, обычные. В меру балованные, не в меру залюбленные.
- Сколько им?
