сестра сняли две комнаты в Виндзорском отеле, расположенном на углу Пятой авеню и Сорок седьмой стрит. Это было слишком шикарное место для Дунканов, если учесть, что выступления Айседоры не приносили постоянного дохода, а семья зарабатывала на жизнь, давая детям уроки танцев.
В день Святого Патрика Айседора и Элизабет занимались танцами с тремя десятками детей, пришедших на урок в сопровождении своих горничных. Миссис Дункан аккомпанировала им на рояле. В это время на улице проходил праздничный парад, посвященный дню Святого Патрика, и звуки оркестра заглушали музыку. Внезапно страшный крик привлек внимание миссис Дункан, и она, подняв глаза от клавиатуры, увидела, как в окне мелькнуло падающее женское тело. Она рассказывала позже: «Сначала я подумала, что у меня галлюцинация»18. Вслед за этим в окне промелькнуло еще одно летящее тело. Миссис Дункан подозвала одну из горничных и попросила ее выглянуть за дверь. Та вернулась и шепнула, что коридор полон дыма. Миссис Дункан быстро объяснила ситуацию своим дочерям. «Сестры Дункан успокоили детей и, взяв за руки, с помощью горничных очень организованно и без паники вывели их из здания, южная сторона которого уже была охвачена пламенем»19.
Огонь стремительно распространялся по коридорам и шахтам лифта, захватывая верхние этажи отеля. Пожарным было трудно пробиваться к пылающему зданию, и, кроме того, у них обнаружилась нехватка воды. К четырем часам пополудни почти вся центральная часть дома сгорела до основания.
На следующий день Дунканы поселились в отеле «Бэкингем», где у них и взяли интервью. Репортер из Нью-Йорка писал: «Мисс Айседора Дункан еще не полностью оправилась от шока, вызванного вчерашними событиями. Она печально сказала, что из всех ее вещей уцелело только платье, которое было на ней в тот момент. Темно-коричневое, с расшитым воротником в елизаветинском стиле. Все ее костюмы, а также костюмы ее сестры сгорели. В огне погибли и старинные безделушки, которыми они очень дорожили…»20
Среди сгоревших вещей (к огорчению Дунканов и их будущих биографов) были семейные реликвии и фотографии.
И вновь Дунканы остались без средств. Не имея денег, чтобы вести даже самый скромный образ жизни, Айседора (это было для нее весьма типично) решила, что настал момент отправиться в Лондон. Она обратилась за помощью к состоятельным женщинам, в домах которых она танцевала и многие из которых, кстати, были ей благодарны за спасение их детей. Получив там и тут по 50 долларов, Айседора наскребла в сумме 300. Но этого все-таки не хватало, чтобы купить билеты на пароход для четверых Дунканов21. В конце концов, им удалось получить дешевые места на судне, перевозящем скот. 18 апреля 1899 года, незадолго до отъезда в Англию, Айседора дала прощальный концерт, о котором так отозвалась одна нью-йоркская газета:
«Под покровительством шестидесяти семи известных женщин из общества… вчера состоялось впечатляющее действо.
Мисс Айседора Дункан, мисс Элизабет — ее сестра, мистер Августин Дункан, их брат и крупная мама в голубом, достаточно нелепом платье, а также инфантильный младший брат, декламирующий на заднем плане строфы из Овидия и Теокритиса, представили танец под названием «Счастливый Золотой век» в театре «Лицеум»…
Мисс Дункан, к несчастью, утратила все свои вещи при пожаре в Виндзорском отеле. И это извиняет тот факт, что ее вчерашний костюм представлял собой куски хирургического марлевого бинта разной длины, которые колыхались либо радостно, либо траурно в зависимости от того, изображала ли танцовщица свадьбу Элен или погребение Адониса.
Меланхоличный брат мисс Дункан любезно читал выдержки из Теокритиса и Овидия в качестве аккомпанемента к прыжкам своей сестры, а в это время невидимый оркестр извлекал скорбную музыку. Зрители, испытывая душевные муки, смотрели друг на друга, смущаясь или хихикая, в зависимости от состояния их нервной системы.
Когда оригинальный танец закончился, то появилась слабая надежда, что все позади, и бинты, опутывающие мисс Дункан, так и не свалились, что ожидалось на протяжении всего представления. Потом узкий круг из шестидесяти семи торжественных матрон бросился на сцену, чтобы расцеловать мисс Дункан, ее маму и сестру и пожелать им успеха в предстоящем представлении «Счастливого Золотого века» в гостиных Лондона в мае.
Мисс Дункан решительно настроена на это, что крайне печально, учитывая тот факт, что в настоящий момент мы находимся с Англией в состоянии мира»22.
Таким образом газета отозвалась о серьезном танце23. Разве удивительно, что Айседора понимала: если она хочет найти признание своего искусства, то для этого должна пересечь Атлантику.
НАЧАЛО В ЛОНДОНЕ
1899–1900
В мае, через два месяца после отплытия из Нью-Йорка, их судно причалило в Халле, и четверо Дунканов на поезде отправились в Лондон.
Биограф Айседоры Аллен Росс Макдуголл абсолютно прав, утверждая, что в своих мемуарах она несколько преувеличивает те трудности, которые переживала в первые месяцы своего пребывания в Лондоне1. Он указывает на то, что тогда в Лондоне находились не только Джастин Маккарти и еще несколько ее покровителей, но и Кетти Лэннер, которая, будучи балериной Королевского театра, была в состоянии ввести свою бывшую ученицу в определенные круги2. Однако за исключением нескольких полезных знакомств Айседора столкнулась в Лондоне с теми же проблемами, что и в Нью-Йорке.
Во-первых, нужно было прежде всего организовать ее выступления, во-вторых, найти публику, которая бы понимала ее искусство. Все обычные пути для признания ее как танцовщицы были закрыты. Она не входила в балетную труппу и не собиралась этого делать. Ее танец не годился и для мюзик-холла. В театре она могла бы выступать только в кордебалете. Но будь она там даже в качестве солистки, срывающей аплодисменты, исполнение партий первой феи отнюдь не было пределом ее мечтаний. Ее выступления в лучших домах и вечера с участием Этельберта Невина и Джастина Маккарти были лишь попытками обойти обычные пути достижения успеха в театре, позволяющими ей войти в художественную и общественную элиту, которая, как она сама чувствовала, может понять ее искусство. Но вскоре стало ясно, что даже самая радушная хозяйка дома никогда не будет рассматривать Айседору иначе чем очаровательное приложение к шикарной вечеринке. Поэтому ей нужно было каким-то образом самой организовать свои выступления, найти свою публику и своих критиков. Ей была необходима поддержка художников и интеллектуалов.
К счастью, в одной из лондонских гостиных она повстречала Чарльза Галле, сына Карла Галле, немецкого пианиста и дирижера. Чарльз Галле был художником и одновременно директором Новой галереи. Он предложил молодой американке дать там серию из трех выступлений. Ей удалось найти для этих выступлений
