Один вдох дыма в легкие, второй… Черт, что это за табак? Голова поплыла сразу.
– Что ты… куришь?
– Расслабляюсь. Иногда.
Ух… Вот это да! Вкус обычный, сигаретный, а действие, как легкой дури. Ну и пусть – я вдруг ощутила, что действительно расслабилась. Мне полегчало; я улыбнулась. Передала окурок назад владельцу, спросила, сидя рядом: – Не смущает, что теперь я буду пахнуть табаком?
Он смотрел на мои губы так, будто пытался представить, сколько еще интересных и вкусных оттенков добавит запах дыма нашему поцелую. Заранее знал, как сильно он будет им наслаждаться. А после качнулся вперед – снова легко, свободно, как будто делал это всегда. Поцеловал меня тягуче, очень тягуче. Так, что забылась и фирма отца, и Генри, и иже с ними.
– Я ответил на твой вопрос?
Он ответил. И нет, этот амаретто-табак не испортил вкус его губ тоже, лишь добавил флер дыма на одежду, привнес в наш контакт новую специю.
На меня навалилось новое «хорошо». Хорошо в этом доме, на этом крыльце, с этим человеком рядом. Плевать, что дальше. И как давно я, оказывается, не курила. Делала это редко и всегда тайком, потому что знакомый вдоль и поперек мирный Итан не переносил запах табака на дух.
– Так поэтому ты после выбрала парня-подушку?
Это он про Итана? Уже выяснил? Конечно, за шесть дней можно выяснить все что угодно, если задаться целью.
– Парня-наволочку. – Нет, я не пыталась оскорбить собственного сожителя, просто стало вдруг смешно. Крей прав. Мой нынешний бойфренд был всем удобен – неконфликтный, терпеливый, уравновешенный, как весы. Как чертовы пустые весы. – Ну да, он не опасен.
«Не разобьет мне сердце».
– … в отличие от тебя.
– А я опасен?
– Это ты мне скажи.
Тишина.
– Не для тебя.
Какой правильный ответ. Какой нужный в этот момент ответ.
Надо чаще пить. Чаще курить. Чаще расслабляться. Чаще находиться в хорошей компании, чаще позволять себе быть собой. Чаще делать то, что нравится – какая простая истина. Почему она снизошла на меня только здесь, рядом с этим человеком?
Кажется, мне не нужен второй коктейль – на душе легко и здорово. Исповедь? Скорее табак со вкусом амаретто.
Крей тем временем аккуратно затушил окурок в пепельнице и приблизился ко мне. Наклонился, уперся обеими руками в поручни качалки, и мое кресло забавным образом отклонилось назад, как постель. Оказался к моему лицу близко-близко, и подумалось, что мы слишком давно не занимались с ним любовью.
(StéLouse feat. Bryce Fox – Sociopath)
Он смотрел легко и серьезно, он смотрел непонятно.
– Эй, только не надо меня жалеть, – предупредила я на тот случай, если вдруг начнутся успокаивающие слова. Люди почему-то думают, что после «грустных» историй подобные обязательно должны звучать.
– Я не собирался тебя жалеть. – Он приблизился еще, вдохнул мой запах медленно, как гурман. – Ты не сломанная кукла.
Верно.
Какие же у него все-таки губы, греховные черты лица, вкусная мужская аура. А эта хитрая улыбка…
– Итак, что мы с ним сделаем?
– С кем? С Итаном? – Мне нравилось, когда Форс так близко, практически на мне.
– С Генри…
Я опешила. Замерла. После рассмеялась.
– С Генри? Мы?
– Да. Как бы ты хотела ему… отомстить?
– Никак. Потому что это меня не починит. – Ничего не изменит.
– Ошибаешься. – Запах Крейдена всегда отключал во мне способность думать. Сейчас этот запах проникал через ноздри мне сразу в мозг. – Некоторые раны заживают, только если удалить из них кислоту.
Взгляд простой, почти ничего не выражающий.
– Думаешь, это мой случай?
– Уверен.
Та сигарета играла с моим разумом в игры, делая тяжелое легким.
– Итак?
Он ждал мой ответ. Действительно ждал.
– Убьем его? – теперь шутила я.
– А ты этого хочешь?
– Шутишь?
Тишина. Я прыснула со смеху, мне хотелось его обнять, притянуть к себе, хотелось еще одного поцелуя.
– Ты социопат? Психопат?
Господи, с кем я связалась. Но эта ночь была для меня, она разрешала мне все.
Ох эта улыбка, эти клычки…
– Может, процентов на пять.
Ну, если быть честной, я сама процентов на десять. Не всех людей хочется любить и не всегда.
– А ты хотела бы его убить?
– Девенторы…
Меньше всего мне хотелось тем же утром быть взятой Девенторами. Генри точно не стоил того, чтобы портить себе жизнь.
– Забудь про Девенторов, – Крей говорил легко, – представь, что их не существует. Тогда… что?
И я вдруг всерьез задумалась – что?
Наглядно представила: кровь, кишки, проломленный череп, стеклянные глаза.
– Не-е-е, убивать бы не стала. – Смерти я не желала никому, даже ублюдку Генри. Смерть – это необратимо, радикально. – Но, если забыть про Девенторов, если все можно, я взорвала бы этому мудаку машину. Любимую оранжевую Бергетту. Коллекционную модель, которой он очень гордится… Сволочь. И которую купил на деньги моего отца, на деньги нашей семьи. В каком-то смысле.
Сейчас, разговаривая об этом, я вдруг поняла, что не вру – мне стало бы легче. Что злость, обида, ярость, оставшиеся с тех времен, оказывается, жили во мне, тлели углями, причиняли боль.
– Тогда поехали?
– Куда?
Легкое касание губ, поцелуй почти вскользь – крыша моя сползла набок.
– Взрывать его машину.
Я хохотала честно, от души.
– Ты? И я? Прямо сейчас?
– Прямо.
Даже если представить, что это правда…
– Не понимаю. Мне это, может, и надо. А тебе зачем?
– Ты этого стоишь.
Тепло, приятно. Еще одно касание губ – я едва не взвыла, когда Крей вновь не углубил его. И все же диалог не давал покоя, веселил. Наверное, мы обкурились с ним оба.
– То есть ты прямо сейчас, – решила прояснить я, – готов сорваться посреди ночи на другой конец города, нестись по трассе. Доехать до чужого дома, достать из багажника чемодан с оружием, закинуть за забор пару гранат?
– Мне хватит одной.
Он, кажется, не шутил. Или я не разбираюсь в его взглядах.
– Ты этого не сделаешь…
– Проверишь?
Мне, если честно, было все равно – врет он или говорит правду. Иногда правильные слова даже важнее правильных действий. Они и есть правильные действия, если сказаны вовремя.
