Прекратить удары звоном по ушам можно было только нажав на скрытый в подставке рычажок. Колокольный звон пропадал, после чего появлялся звук.
Элемрос с трудом оторвал от подушки налитую свинцом голову и ошалело уставился на нечто похожее на рыжий ершик для унитаза, стоявшее рядом с хрипящими часами.
— Это что за дрянь? — спросил ткот, глядя широко раскрытыми глазами изнутри ершика, в который он превратился, вздыбив шерсть от испуга. — Где ты ее взял?
— Это подарок, вообще-то, — буркнул Элемрос. — Но не извиняйся, я тоже стал выглядеть примерно так, как ты сейчас, когда услышал этот звук в первый раз.
— Не в звуке дело, — задумчиво сказал ткот, понемногу принимая прежний почти приглаженный вид. — Что-то есть в этих часах… даже не могу объяснить… Магия, что ли?
Элемрос пристально посмотрел на часы и пожал плечами.
— Говорят, что старинные вещи перенимают что-то от своих владельцев, — сказал он. — Может этими когда-то владел какой-нибудь волшебник. Они же очень старые.
— Может быть, — сказал ткот, продолжая недоверчиво всматриваться в часы. — Ну ладно, оставим это сейчас. Пока ты дрых, я кое-что нашел.
Ткот элегантным прыжком перескочил от часов к компьютеру и гордо ткну лапой в монитор.
“Выставка предметов древнеегипетского искусства”. Это было написано в заголовке статьи.
— Смотри на фото номер 14. Кстати, отличное изобретение — фотография. Остановить мгновение и полюбоваться им снова. Не перестаю восхищаться всякий раз, когда натыкаюсь на него в любом из миров. Не так элегантно, как живопись, но намного быстрее.
Элемрос в другое время не преминул бы расспросить ткота по поводу других миров, но сейчас он был ошеломлен тем, что откопал ткот. Это была одна из тех удивительных случайностей, которые позволяют не терять надежду тогда, когда кажется, что выхода нет.
На фото были изображены два шлифованных зеркала, одно серебряное другое золотое. И они были в человеческий рост, так как на фото присутствовал улыбающийся работник музея, стоявший рядом с зеркалами.
— Здорово, правда? — гордо сказал ткот. — Кажется мы все-таки попадем в город тысячи зеркал.
— Я еще не решил, пойду ли с тобой. И кроме того, ты не забыл, что надо бы проверить, не псих ли я? — напомнил Элемрос.
На самом то деле он все уже решил, (какой тринадцатилетний пацан решил бы по-другому) но просто из чистого упрямства стоял на своем.
— Так в чем же дело? — улыбнулся ткот, который, похоже, вовсе не был обманут этой показухой. — Пора проверить.
— Вот именно, — сурово кивнул Элемрос, — ты мне там что-то написал…
Он хотел было подойти к зеркалу, но ткот его остановил.
— Давай это потом, — как-то слишком поспешно сказал он. — Для начала решим, что будем делать.
— Пойдем в музей, — пожал плечами Элемрос. — Создадим твой коридор и все.
— На глазах у всех, что ли? Так дела не делаются. Нас никто не должен видеть. Магия — тонкая наука, со своими законами и если ими пренебрегать, то можно черт-те что натворить.
— Кстати, о магии, — сказал Элемрос, — почему ты не можешь вернуться тем путем, что и пришел?
— Законы не моя придумка. Они просто есть и изменить их не получится. — развел лапами ткот. — Мне пришлось открыть выход из своего мира, который одновременно является входом в твой. По магическим законам нельзя войти через выход и выйти через вход. Это также невозможно, как в вашем мире, по физическим законам, для щепки упавшей в воду поплыть против течения. Ну или если по-другому объяснить… та тропа, которую ткоты открывают, как я уже говорил, открыла выход из моего мира и вход в твой, понимаешь? То, через что мне удалось пройти, это ВХОД в ваш мир. Даже если мы по нему пройдем, то снова окажемся здесь же.
— Логично, — наморщив лоб и немного поразмыслив признал Элемрос. — И значит…
— Значит, — сказал ткот, — нужно открыть выход из вашего мира, который одновременно будет входом в наш… Для этого нужны зеркала и я. А потому, нам нужно придумать способ, не привлекая к себе внимания, попасть в музей и остаться в полном одиночестве возле этих зеркал. Минут на пять, этого хватит для открытия тропы.
— Ничего себе задачка, — хмыкнул Элемрос. — В музее только ночью никого не бывает, после закрытия…
Ткот выразительно посмотрел на него.
— Ну уж нет, — возмутился Элемрос, — я в музей вламываться не буду.
— Значит найдешь другой способ, — ткот шмыгнул к окну и прежде чем ошарашенный Элемрос успел хоть что-нибудь сказать, протиснулся между рамой и стеной и был таков.
— Да ну на фиг, — решительно сказал Элемрос, потряс головой и через голову стянул футболку. — Сейчас я посмотрю на свою спину, увижу, что там ничего нет, а потом попрошу Марту отвезти меня в дурку.
Несмотря на все свою решимость, Элемрос все же медлил. Была у него хорошая привычка не врать никому и в первую очередь самому себе. И теперь он абсолютно искренне признавал, что не знает, чего ему больше хочется. Чтобы на спине ничего не было или чтобы там все-таки что-нибудь да было. Это только на первый взгляд кажется странным, вроде бы выбор очевиден, быть психом или отправиться на встречу приключениям в другой мир… Когда вы окажетесь перед таким выбором — это будет совсем другая история. А Элемрос колебался…
Правда недолго.
— Ладно, — прошептал он через пару секунд колебаний и повернулся спиной к зеркалу.
Какое-то время Элемрос всматривался в зеркальное отражение надписи, стараясь понять, что же там такое, а потом рассмотрел. На спине, большими красными буквами и действительно идеально красивым почерком было написано: “Лох”.
— Ах ты поганый комок шерсти! — возопил Элемрос, сжимая кулаки. — Оно ж теперь не отмоется!
— Успокойся, — сказал ткот, который оказывается все это время находился за окном, прячась за пустым скворечником. — Я все могу объяснить.
— Да уж постарайся, — прошипел Элемрос, с трудом сдерживаясь, чтобы не бросится на ткота.
— Если бы я написал что-нибудь мудрое, загадочное или значимое, у тебя остались бы сомнения, — закатив глаза и качая головой сказал ткот. — Сумасшествие может принимать какую угодно форму, но оно никогда не бывает
