мимо платформы на полном ходу, даже не притормозил. И ребята долго ещё глядели вслед израненному поезду. Домой они возвращались молча.
* * *
А потом поезда перестали ходить совсем. Говорили, что немцы перерезали дорогу. Но толком никто ничего не знал.
Бои гремели где-то в стороне. По ночам полыхали в небе отблески пожаров. Надсадно завывали самолёты. Немецкие бомбардировщики шли к Ленинграду.
Посёлок, в котором жил Саша, оказался в тылу у немцев.
Сначала немецкие отряды проходили через посёлок не задерживаясь, потом какая-то часть осталась на ночь.
Утром Саша увидел немца.
Немец стоял на дворе и чистил зубы. Он разделся до пояса, снял сапоги. Ноги у него были розовые, распаренные, а вся спина в мелких коричневых родинках.
Немец щурился на солнце и гремел умывальником.
В прошлом году сюда в посёлок приезжали отдыхать двое ленинградцев — инженер и его жена. Инженер рассказывал Саше о новых автомобилях и самолётах. Он показывал Саше, как смастерить трактор из двух катушек и резинки, как сделать модель аэроплана. Он не любил сидеть без дела. Это он прибил во дворе голубой умывальник.
Теперь возле умывальника стоял немец и старательно намыливал лицо.
До сих пор Саша видел фашистов только на плакатах и карикатурах. А сейчас живой вражеский солдат стоял совсем рядом и спокойно мылся.
Неожиданно немец повернул намыленное лицо к дому и что-то сердито закричал.
Саша разобрал одно слово «вассер». Он вспомнил, что «вассер» по-немецки означает «вода».
— Что это он? — беспокойно спросила мать.
— Воды требует, — сказал Саша. И подумал: «Пулю бы тебе сейчас, а не воды».
Немец жестами нетерпеливо показывал, что в умывальник надо налить воды.
Саша не двигался с места. Но мать засуетилась бросилась во двор, ковшом зачерпнула воду из ведра… Она боялась за него, за Сашу…
Саша отвернулся. Он не мог смотреть на это.
Вечером он осторожно пробрался на чердак. Там, в сене, лежала винтовка. Винтовку он подобрал два дня назад в лесу. Винтовка была хорошая, почти новая, только деревянное ложе расщеплено пулей.
Потом он взял мешок и стал собираться.
— Я ухожу, — сказал он отцу.
Отец долго молчал. Он был болен. Лицо осунулось, морщинистое, совсем старое.
— Ну что ж, иди, — сказал отец наконец и тяжело, хрипло закашлялся.
На мать Саша не смотрел — он боялся, что она начнёт плакать. Скажет: «Куда тебе к партизанам, мал ещё…»
Но мать только наклонила его голову, прижала к себе.
— Ладно… Чего уж… — тихо сказал Саша.
На улице было темно. Осторожно задворками он вышел из посёлка. Лес был совсем рядом.
* * *
Найти партизан оказалось не так-то просто. Целых три дня бродил Саша по лесным едва приметным тропинкам. Всё ждал: вот сейчас его окликнет партизанский дозорный. Но лес был тих и безлюден. Только с шорохом опускались на землю жёлтые листья.
И тогда он решил воевать в одиночку.
Весь день он пролежал в кустарнике возле мостика. Наблюдал за дорогой. Дорога была пустынна. Он уже совсем собрался уходить и вдруг далеко за поворотом услышал тарахтенье мотоцикла.
От волнения Сашу начало трясти. Тогда он плотнее прижался к земле. Дрожь не проходила. Неужели он не сможет выстрелить?
Мотоцикл выскочил из-за поворота. Машину подбрасывало на выбоинах. Солдат в тёмных очках и шлеме крепко вцепился в руль.
Перед мостиком немец сбавил скорость, и Саша выстрелил. Выстрела он не услышал. Он только ощутил удар приклада в плечо.
Мотоцикл рванулся вперёд, заваливаясь набок.
Саша вскочил и кинулся на дорогу. Переднее колесо мотоцикла, задранное кверху, всё ещё вращалось. Рядом неподвижно лежал солдат в тёмных очках. Он был мёртв.
Саша торопливо снял автомат с немца, а мотоцикл оттащил в сторону и спрятал в кустах.
Автомат он отнёс в полуразрушенный сарай. Раньше здесь хранили сено. Теперь Саша прятал здесь патроны, продукты, здесь же ночевал.
Как-то ночью по крыше сарая забарабанил дождь. Было холодно. Одежда отсырела. Саша долго ворочался — всё старался согреться. Уснул он уже под утро, и ему приснился замечательный сон.
Будто летят в небе самолёты с красными звёздами на крыльях. Будто бесшумно мчатся к посёлку танки с красными звёздами на башнях и на всех парах несётся по рельсам бронепоезд. Будто идут в атаку наши бойцы.
Он проснулся и долго лежал с закрытыми глазами. Ему очень хотелось заснуть снова и досмотреть сон до конца.
Но что это? Выстрелы звучали наяву.
Саша схватил автомат, выскочил из сарая.
Пригибаясь, прячась в мокрых кустах, Саша выбрался к дороге. Оттуда тянуло дымом.
На дороге горела немецкая машина. Вокруг валялись стреляные автоматные гильзы.
Неожиданно кусты за дорогой шевельнулись.
Саша замер.
Ветки больше не двигались. Саша чувствовал, что человек в кустах следит за ним.
Так прошло несколько минут. Саша не знал, что делать. Выстрелить? А вдруг — свой? Встать? А вдруг — немец?
Наконец из кустов донёсся негромкий оклик:
— Эй, парень! Свой, что ли?
Саша быстро вскочил на ноги. Навстречу ему поднялся высокий, широкоплечий человек в ватнике с немецким автоматом в руках.
— Чуть не пристрелил тебя, — сказал он и усмехнулся. — Откуда ты такой взялся?
— Партизан ищу… — сказал Саша.
— Ишь ты… А мамка тебя ремнём не выдерет?
Саша обиженно промолчал. Он всегда выглядел старше своих лет — рослый, большерукий, широколицый. В отряде он скажет, что ему пошёл шестнадцатый. Наверняка поверят.
— Ишь ты, какой обидчивый, — сказал партизан, — ладно, пошутил я… Гляжу, ты и автоматом обзавёлся?
Наверно, надо было рассказать, как он добыл автомат. Но Саша никогда не отличался особой разговорчивостью.
— Обзавёлся… — только и сказал он.
— Ну что же мне с тобой делать?.. Пошли.
Они долго петляли по лесу. Шагали по тайным партизанским тропам. И Саше даже не верилось: неужели кончились его блуждания по лесу, его одинокие ночёвки в сарае…
* * *
Саша Бородулин стал полноправным бойцом отряда.
Вместе с партизанами ходил он в разведку. Не раз отправлялся на самые опасные задания. Немало вражеских машин и вражеских солдат было на его счету.
Голодал вместе с партизанами — бывало, по нескольку дней не видел хлеба. И ночевал нередко прямо в снегу под открытым небом.
Он никогда не ныл, не жаловался. И за это его любили в отряде.
Но вот для отряда наступили тяжёлые дни. Немцы стремились во что бы то ни стало покончить с партизанами.
Третьи сутки отряд уходил от карателей.
