и перебраться в жутковатое захолустье. Дальше бежать особо некуда. Разве что к оркам в Дикие земли. Жить с кочевым народом в шалаше из шкур было такой себе перспективой, так что Лия решила быть благоразумной и поспешила дальше, словно ничего не слышала.
Стон, в этот раз уже громче, донесся вслед. Лия засеменила быстрее. Что бы там ни происходило, её это не касается. Даже если там кого-то убивают, она не собирается становиться свидетелем. Свидетели обычно долго не живут, а она хотела пожить подольше.
— Помогите…
Ведьма замерла. Внутри стало как-то гадко от самой себя. Во рту появился неприятный, гнилостный вкус. Она мялась на одном месте не в силах ни шагнуть вперёд, ни сдвинуться назад. Разве она бесчувственная тварь, которая пройдёт мимо, а на ночь будет закрывать ставни, чтобы не видеть и не слышать того, что творится на улице? Ведьма она или как?
— Да чтоб тебя, — пробормотала Лия и развернулась, крадучись двигаясь к подворотне.
Сердце трепетало от волнения где-то в районе горла. Всё внутри напряглось. Она сжала пальцами один из кругляшей, что висели на браслете, оглаживая его подушечкой пальца. Знакомые руны успокаивали, создавая ощущение контроля над ситуацией. Ведьма аккуратно заглянула за угол. В темноте ничего толком различить было невозможно. Из-за тумана она видела от силы на пару шагов впереди себя. Ей бы какой фонарь или лампу. А ещё саблю. Или, на худой конец, дубину. Но сабля всё же лучше. Не то чтобы Лия была асом в обращении с холодным оружием, но в академии она даже ходила на факультатив по фехтованию и смела надеяться, что не потратила время впустую.
— Тут есть кто? — тихо прошептала ведьма, всей душой надеясь, что никто не ответит.
Увы, за какими-то ящиками послышался сдавленный то ли стон, то ли всхлип. На полу среди мусора что-то дёрнулось раз, потом ещё, ударив по ящику, отчего ведьма вздрогнула, а затем задёргалось так, словно несчастное существо билось в конвульсиях. Несмотря на поднятый грохот, ни одно окно не открылось и никто из местных жителей не вышел, чтобы узнать, что случилось. Лие стоило бы прислушаться к этому негласному совету. Всё же у горожан явно было больше опыта выживания в Оверидже, но ведьма шагнула во мрак тесной подворотни, полагая, что раз начала спасать неизвестно кого от неизвестно чего, то надо довести дело до конца.
Собственно, каких-то злоумышленников в подворотне не оказалось. Лишь не утоптанной земле, в куче мусора корчился в судорогах какой-то грязный человек. Лия аккуратно присела рядом, пытаясь понять, что случилась и может ли она помочь несчастному. В полумраке сложно было разобрать черты лица, но, кажется, это был мужчина. Возраст она бы не рискнула назвать, так как искаженное судорогой бледное лицо было больше похоже на маску демона, чем на черты человека. Несчастного сотрясала какая-то жуткая агония.
Ведьма внимательно всмотрелась в ауру, и одно она могла сказать наверняка — это не проклятие. Возможно, мужчина болен и у него припадок, или его ударили по голове и что-то повредили в мозгу. Однозначно Лия могла сказать только то, что сама помочь ничем не может, разве что проследить, чтобы в припадке несчастный не захлебнулся пеной и не подавился языком. Всё, что она могла сделать, это подождать, пока припадок закончится, и помочь мужчине добрести до больницы, где лекари и целители смогут оказать всю необходимую помощь. Идея, в целом, была хорошая, если не считать того факта, что она понятия не имела, где в Оверидже больница.
Припадок закончился внезапно. Мужчина замер, смотря отсутствующим взглядом куда-то в никуда.
— Вы в порядке? — Лия продолжала сидеть, не стремясь прикасаться к странному мужчине, и машинально перебирала печати на браслете.
Он чуть повернул голову. Бледное лицо исказила гримаса злости. Прежде, чем Лия успела понять, что происходит, мужчина подскочил, подминая её под себя с невероятной скоростью и силой, словно не его только что скручивало судорогой. Руки сжались на её горле. Ведьма даже взвизгнуть не успела. Попытка позвать на помощь превратилась в сдавленный хрип.
Глава 4. Мацис
— Где деньги, тварь?
Одной рукой мужчина сжимал её горло, второй шарил по одежде в поисках карманов или кошелька. Перед глазами плыли какие-то странные светлые круги. Кровь стучала в висках. Вдохнуть не получалось. Паника захлёстывала. Лия дёргалась, стараясь оттолкнуть противника. Тот, не обращая внимания на её потуги, полез в декольте. Туда, где лежала лицензия на торговлю…
Мгновение испуга прошло, и Лия, сжав первый попавшийся кругляш, ударила энергией со всей силы, на которую была способна.
Секунда, которая потребовалась на проявление эффекта, показалась вечностью, а затем мужчина замер. Его глаза выпучились от ужаса осознания, хватка на горле ослабла, и ведьма смогла вывернуться и оттолкнуть от себя нападавшего. Она подскочила на ноги и отшатнулась к стене, испуганно смотря на противника.
Даже в темноте было заметно, что с ним происходит что-то… Мужчина как-то сдавленно захрипел и двинулся на неё. Лия метнулась к выходу из переулка. Туда, где был хоть какой-то свет и надежда на то, что её не убьёт этот сумасшедший. За спиной раздавались хрипы и грохот. Казалось, вся эта возня должна была перебудить если не квартал, то хотя бы соседние дома, но ставни по-прежнему были закрыты.
Ведьма выскочила на дорогу и обернулась через плечо. Противник, пошатываясь, брёл на неё. Между ними на брусчатке лежала тонкая полоса света, пробивающаяся между ставнями. Там, скорей всего, ещё не спали люди. Дверь была ближе к мужчине, и Лия бросала на неё тревожные взгляды, не зная, стоит ли взывать к жильцам о помощи. Даже если она примется колотить в дверь, далеко не факт, что ей откроют и помогут. Преследователь тем временем достиг полосы света, и ведьма увидела, что сделала: вся кожа на его лице покрылась волдырями, как при оспе. Проклятие пощадило лишь глаза, что с маниакальным блеском уставились на неё.
— Гони деньги, — прохрипел мужчина.
Лия попятилась. Он однозначно был безумен, раз, даже схлопотав проклятие, собирался её ограбить.
— Нет у меня денег, — огрызнулась ведьма. — Проваливай, пока ещё одно проклятие не наложила.
— Кольцо, — прохрипел преследователь. — Отдай…
Испуг прошел, и на его месте разверзлась злость. Злость на себя, что так глупо попала в неприятности. На этого непонятного безумца, который хотел денег больше, чем жить. На ректора, из-за которого она вынуждена была бежать из столицы в
