вместе со своим партнером. Так сложились обстоятельства, что всем бизнесом заправляли именно они двое. Наследство поделили пополам – часть была отписана жене и детям его коллеги, с которым они вместе начинали. А вторая часть… Вторая часть досталась мне, потому что кроме меня у дяди Теодора никого не было. Уже после его смерти я узнал, что он был геем. Не любил женщин вовсе, я поначалу даже и подумать не мог, почему в его офисе одни мужики работают. Так я и стал человеком, у которого на счетах нарисовалась цифра с семью нолями. Сейчас мне тридцать, господин Вильям, я полон сил, у меня чистый разум, а память по-прежнему отменная. И да, я тоже на ринге, и готов к защите титула прямо сейчас.
– Занимательный рассказ, – кивнул старик, который все это время внимательно слушал. – Ваш дядя, должно быть, очень любил вас.
– Вовсе нет, – махнул рукой Палмер. – Просто я единственный, кто не угробит дело всей его жизни, и он прекрасно это понимал. Он мог оставить все любовникам из Индии. Мог найти более близкого родственника – таких много Миннесоте или Южной Дакоте, – Палмер отхлебнул кофе. – Наверное, неприятно общаться с такими, как я, верно? Мы, получившие богатство по случайности, какие-то неправильные. Незаслуженные богачи без манер, без образования, без титулов и должностей. Я не знаю, как правильно разделывать лобстера, не цитирую Канта, часто бываю груб и прям. Признайтесь, что испытываете подобные чувства, общаясь со мной?
– Что вы, господин Палмер, – неприятно улыбнулся Вильям. – Для меня человек имеет ценность в первую очередь как личность, и совершенно не важно, сколько денег лежит у него на счету. Но прошу меня простить, разговор затянулся, а мне нужно принять лекарства, – старик медленно поднялся из-за стола.
– Конечно, конечно, – Палмер встал следом за ним. – И, да, я вспомнил, где мы могли встречаться, – внезапно заговорил он, когда Вильям уже повернулся в сторону выхода. Старик замер на месте и навострил слух. – Это было лет пять назад в офисе моего дяди в Калифорнии. Вы пили скотч, я проверял бумаги по сделке купли-продажи двух отелей в Манчестере. Это был полдень, и солнце светило ярко. «Что за чудный май в Сан-Франциско», – сказал тогда дядя Теодор. «Что за чудный город – Сан-Франциско», – ответили вы. «Лучше Лондона?» – спросил Теодор. «Лучше Лондона нет ничего», – ответили вы.
Палмер скрестил руки на груди и замолчал в ожидании. Вильям медленно повернулся. Его ястребиное лицо было грозным, как будто у старого хищника, все еще не утратившего хватку. Мрачный тяжелый взгляд, выражающий гнев и смятение одновременно, падал на Палмера исподлобья.
– Тот договор мы так и не подписали, смею напомнить, – вновь проговорил Палмер. – Слишком уж мутная была схема, особенно для человека, нареченного столькими титулами. Дядя очень хотел избавиться от этих отелей, но я его отговорил. Жаль, что вы не помните этого дня и дядю Теодора, но виной этому, скорее всего, служит ваш преклонный возраст. И да, я отговорил дядю от более чем сотни мутных сделок, несущих угрозу нашей фирме. Мы добавляли в черный список ненадежных партнеров, в который, к несчастью, попала и ваша компания. Что ж, я, наверное, утомил вас своими беседами и больше не смею вас задерживать.
Старик все так же стоял на месте, похожий на каменное изваяние, не в силах вымолвить и слова.
– Этот разговор еще не окончен, – наконец выпалил Вильям.
– Я сказал все, что хотел, – пожал плечами Палмер. – Не держите на меня зла, сэр Вильям. Помните, я лишь отребье. Но… – он замолчал, и Вильям снова навострил слух. – Хотя, впрочем, не важно.
Палмер же огляделся, остановив свой взгляд на единственном человеке в этом зале, с которым он еще не успел пообщаться утром. Это был Дормер. Мужчина сидел за столом, пил чай и внимательно читал газету, которую привез из города Патрик. Одет он был с иголочки – дорогой клетчатый костюм, отглаженная рубашка, шелковый галстук. Борода его была аккуратно расчесана, волосы блестели от нанесенного геля. Палмер улыбнулся, проследовал к его столу, оставив Вильяма стоять в одиночестве.
– Кажется, я не давал разрешения на это, – не отрываясь от чтения, вымолвил Дормер, когда Палмер уселся рядом.
– Кажется, я его и не спрашивал, – пожал плечами Палмер.
Дормер отвел глаза от газеты, свернул ее и убрал в сторону. Лоб его был наморщен, всем видом он говорил, что компания Палмера ему неприятна. Патрик вел Вильяма под руку в сторону лестницы. Старик в очередной раз злобно покосился на Палмера.
– Знаете, я здесь первый год, в этом месте, – совершенно спокойным тоном сказал Дормер. – Я не понимал, за что ценится «Монти Дад» в кругах аристократов до того момента, пока сюда не прибыли вы. Своими хамскими манерами вы превращаете этот остров спокойствия и безмятежности в змеиное логово. Хоть я здесь и случайный гость, всем этим джентльменам я не позавидую. Вы можете издать пособие «Как за один день нажить дюжину врагов».
Палмер улыбнулся и кивнул.
– Уж я точно не аристократ, но выигрывать я умею, в отличие от вас, господин Дормер. К тому же я не считаю вас врагом. Вы – человек честный и говорите правду, чего нельзя сказать о всех этих напыщенных мужах. Я неприятен вам, о господи, да я неприятен почти всем, даже моей жене. Кстати, как она там?
– Что вы имеете в виду?
– Бросьте, я знаю, что она проводила ночь у вас, – махнул рукой Палмер. – Это нормальная практика для пары, которая поженилась в Вегасе после нескольких часов знакомства. Я не против этого, зачем препятствовать? Тем более что мы разойдемся, как только адвокаты решат вопрос о разделе имущества. Богатому развестись гораздо сложнее, чем мужику, у которого имеется гараж да старый шевроле. Сейчас же нам просто скучно, и мы развлекаемся как можем.
– Странные вы люди, – покачал головой Дормер. – Чего вы хотите от жизни, господин Палмер? – вдруг спросил он, и в вопросе этом послышались нотки настоящего любопытства.
– Я хочу интересной игры, – ответил он.
– Поясните.
– Жизнь для меня – это игровое поле. Каждый день – продолжение партии. Каждый этап – новая игра. Каждая победа – очередное достижение. Каждое поражение – бесценный опыт. По-другому мне неинтересно, скучно. Смерть дяди изменила многое, ведь я даже подумывал о суициде всего лишь полгода назад. Знаете, почему? Потому что скучно! Сначала от скуки меня спасали женщины и алкоголь, потом азартные игры и наркотики. Но и этого было недостаточно. Скуку развеяли большие деньги и связи, свалившиеся на мою голову. Эти деньги
