руку. Вера грустно вздохнула ему в ответ.
Подошёл официант и положил на стол два меню.
— Сегодня твой день, любимая. Поэтому ни в чём себе не отказывай, — сказал он, и открыл большую картонную брошюру.
Вера выбрала блюда, и Лев Самойлович подозвал официанта. Тот принял заказ и через несколько минут стол начал заполняться закусками. Он налил из графина «Столичную» и поднял гранёную хрустальную рюмку.
— За тебя, дорогая! Будь здорова и счастлива! Мне очень повезло, что я встретил такую прекрасную, умную женщину.
— Это я тебя нашла, мой милый, — усмехнулась она, и её лицо покрылось румянцем.
Он заметил, что мужчины в ресторане с вожделением смотрят на неё, и сомнение поселилось в его сердце. Оценив обстановку, она сказала:
— Милый, я красивая женщина, и все это видят. Не обращай на них внимания. Ведь люблю я тебя.
Оркестр заиграл танго, и он пригласил её танцевать. Она послушно перемещалась в такт его движениям, всё её существо отдавалось знакомому ритму, и он впервые за многие годы получал удовольствие от танца, наслаждаясь мелодией и молодым гибким телом.
Вера открыла дверь и зажгла свет в коридоре. Он зашёл вслед за ней и осмотрелся. В первой комнате, гостиной, находился потёртый кожаный диван, большой книжный шкаф, кресло под торшером и телевизор «Рубин» на тумбочке, составляющей с громоздящимся рядом сервантом старый румынский гарнитур. Тогда другая комната, заключил Лев Самойлович, спальня. Он снял куртку и повесил её на вешалке.
— Я такая пьяная сегодня, Лёва, не только от водки, наверное, но и от счастья, — сказала она, прижавшись к нему. — Наконец ты у меня дома и я тебя никуда не отпущу. Хочешь принять душ? Только вначале я.
— Приму с удовольствием, но ты пойдёшь первая.
Вера зашла в спальню, разделась, накинула на плечи халат и, махнув ему рукой, скрылась в ванной. Он вошёл в гостиную и сел в кресло у окна. Нервное напряжение нарастало и становилось ощутимым. Впервые за двенадцать лет супружеской жизни он изменил Лене, и это не могло не волновать его. Настало время осознать положение и действовать. Сегодня он звонить жене не будет, а позвонит завтра утром. Утро вечера мудреней — верно говорят в народе. Он ещё не знает, что скажет ей. А сейчас ляжет в постель и предастся любви. Ведь он действительно любит Веру.
Он снял костюм, галстук и рубашку, открыл свой чемодан, вынул оттуда халат и набросил его на себя. Он сидел в полутьме, прислушиваясь к шуму за окном и раздававшемуся из ванной пению.
Когда он после душа обнажённый, запахнувшийся в халат, вошёл в спальню, Вера уже лежала в постели. Её роскошные волосы, живописно разметанные на подушке, красиво оттеняли нежную кожу на лице, пуховое одеяло вздымалось над её грудью, а золотисто-карие глаза сияли в ожидании любви.
— Ложись, дорогой. Где ж твоя «утраченная смелость, буйство глаз и половодье чувств?» — процитировала она с иронией стихи Есенина.
— Я лягу, Верочка. Просто мне нужно привыкнуть к новой обстановке, — оправдался он, сел на край постели, скинул халат и сразу же юркнул под одеяло.
Она прильнула к нему, закинув руку ему на грудь, и поцеловала. Его охватило лёгкое возбуждение, он обнял её, потом его рука скользнула по её животу, коснулась пушка на лобке и остановилась на влажных складках губ. Она застонала от нахлынувшего желания и, когда он вошёл в неё, ощутила в себе его напряжённую плоть.
На следующий день после утреннего совещания он позвонил домой.
— Слушаю, — ответил до боли знакомый женский голос.
— Это Лев, — сказал он. — У меня всё в порядке. Добрался, поселился в гостинице, а утром в контору.
— Когда вернёшься?
— В четверг вечером. Билеты уже куплены.
— Ты на еде не экономь, питайся хорошо.
— Да меня тут кормят, как на убой. А на вечер ещё и ресторан заказан. — Он выдержал паузу и закончил. — Ну, всё, Лена, больше не могу говорить. У меня тут заседание. Пока.
Лев Самойлович положил трубку. Разговор дался ему с заметным трудом, он побледнел и покрылся потом. Ему впервые за многие годы пришлось врать жене, и ложь эта стала закономерным звеном в цепи поступков, вызванных изменой. Он собирался признаться ей, что оставляет её, что полюбил другую женщину. Но в последний момент передумал и солгал.
В конце рабочего дня они условились выйти поодиночке и встретиться возле дома. Вера приготовила ужин, Лев Самойлович открыл бутылку «Киндзмараули», купленного по дороге в гастрономе, и разлил вино по бокалам.
— Ты говорил с женой? — спросила Вера, когда после ужина они сели на диван в гостиной.
— Да, дорогая.
— И что ты ей сказал? — поинтересовалась она.
— Наврал, что звоню издалека, и что меня там прекрасно кормят. А что я ей мог сказать? — оправдывался он.
— Мог сказать, что любишь меня, — грустно промолвила Вера.
— А тебе нужны ещё доказательства?
Он встал с дивана, поднял её и понёс в спальню. Она обвила руками его шею и поцеловала.
— Я думала, мы сходим с тобой в кино, — с усмешкой сказала она.
— Завтра. А сегодня я пьян тобою.
Он положил её на постель и лёг рядом с ней. Им предстояла волшебная ночь любви.
В кинотеатре их увидела сотрудница отдела кадров. Он узнал об этом на работе только на следующий день. К нему подошёл начальник отдела кадров Зыков.
— Лев Самойлович, Вас видели вчера вместе с Верой Лебеденко. Я хочу Вас предупредить, что мы не готовы с этим мириться. Вы женатый человек. Мы возможно даже будем вынуждены её уволить. Зачем Вам такие проблемы?
— Хорошо, Дмитрий Павлович, я подумаю, — ответил он, понимая, что в управлении всё уже знают и оправдываться бессмысленно.
В конце дня Вера зашла к нему в кабинет.
— Мне показалось, что нас уже вычислили, Лёвушка, — озабоченно проговорила она.
— Ко мне подходил Зыков. Он откровенно заявил, что не потерпит адюльтера и не остановится и перед тем, чтобы тебя уволить. Я не могу этого допустить. Давай расстанемся на какое-то время, пока все не угомонятся, — проговорил он, глядя ей в глаза.
— Я думала, у тебя есть мужество, — грустно сказала Вера. — А ты такой, как все. — Она с укоризной взглянула на него. — Пожалуй, делать нечего. Я вынуждена согласиться, мы разбегаемся. Я вынесу тебе твои вещи.
10
Возвратившись домой, Лев Самойлович постарался восстановить отношения с женой. Елена Моисеевна обратила внимания на попытки мужа и с некоторым удивлением принимала его неловкие ухаживания, не понимая причину происшедших в нём перемен. Конечно, она связывала их с командировкой и полагала,
