– Это командообразующие игры! Здесь нет победителя!
Это точно, здесь все проигравшие.
– Я не буду его ловить, Джинс, ты посмотри, какой он кабан!
– Алиса, ты – выпускник колдовской академии, ты должна быть готова к трудностям.
– К трудностям, а не к потным животным.
– Да, я тоже не собираюсь лапать эту селедку, дриада в моей каюте будет недовольна, что от меня несет тухлятиной.
– Ах ты, дебил!
Алиса за неимением активной магической силы простенько залепила Гийому пощечину и усилила аргумент пинком. Неизвестно, чем бы закончилась их потасовка, но Дориан вдруг подал голос:
– Ладно, Джинс, хотите реально командообразующую и объединяющую игру?
По лицу видела – Джинс не хотел, но магистр и не ждал ответа. Меня насторожил его странный голос, ледяной и мрачный.
– Сейчас я вам покажу, как надо ловить друг друга.
Инстинктивно я уже ждала подвоха, а с высоты богатого опыта взаимной ненависти понимала, что подвох будет непосредственно относиться ко мне. Но все равно в глубине души не то не верила, что Дориан опустится до подлости, не то хотела, чтобы он хоть раз не опустился.
Я солгала бы, если б сказала: «Не ожидала, что он сделает так». Ожидала, пусть до конца не понимая, что именно задумал магистр. Но все равно не успела бы ему помешать – слишком быстро он двигался, слишком сильна была древняя связь нечистой крови с карающей магией.
Дориан подхватил меня на руки и одним движением выбросил за борт.
Последнее, что я услышала, прежде чем толща воды заглушила все звуки, – дружный смех и аплодисменты.
Вода была теплой, как парное молоко, хотя в первые секунды у меня перехватило дыхание. Чтобы не хватануть ртом воду, пришлось обратиться. В ноги впились тысячи иголок, но вскоре неприятные ощущения прошли – и я ощутила проходящую через тело мощь стихии.
Возвращаться не хотелось.
Я сделала несколько толчков вниз, к морскому дну, где ждал совершенно другой мир, с другими законами. Возможно, не менее жестокими, нежели человеческие, но вдруг более справедливыми? Там ждали сестры, там можно было спрятаться от всех, кто делал больно. От обидных слов и жестоких издевок.
Зачем возвращаться? Чтобы увидеть улыбку на лице Блэка и ошарашенные лица однокурсников? Мне было так сильно жаль себя, что я даже проплыла еще несколько десятков метров вниз и только тогда остановилась.
Если я уплыву, Дориана обвинят в убийстве. Он может тысячу раз сказать, что я русалка и что он всего лишь хотел раскрыть мой секрет и устроить небольшое шоу. Но без доказательств, а их не существует в природе, никто ему не поверит. Даже слова джинна, если он вдруг захочет защитить магистра, не станут оправданием.
Наверное, Дориан Блэк заслуживал все, что с ним случилось. И заслуживал хорошей трепки. Но вряд ли он заслуживал пожизненного заключения. Или во мне говорила глупая подростковая влюбленность, не знаю. Как бы то ни было, я позволила себе всего несколько секунд умиротворяющей тишины глубин.
А затем устремилась к свету.
Звуки, палящее солнце и освежающий ветерок ворвались в мой мир резко, отрезвив и взбодрив. Амброзия, что принес Джинс, придала сил. Я всплыла, но не спешила показывать голые плечи и хвост – все еще наивно надеялась спрятаться. Вдруг они ушли?
Но вся честная компания смотрела на меня с палубы и переговаривалась. Не будь у меня чуткого слуха, я бы пропустила язвительное и холодное от Дориана:
– Надо же, никто не поймал. Не получилось игры. Какая печаль.
Каждый посыл, который направляет на тебя окружение, дает какое-то ощущение. Когда тебя любят – ты чувствуешь тепло. Когда тобой восхищаются – холодок и мурашки, от которых кожу словно покалывает. Когда тебя ненавидят – это как ожог: сначала резкое и почти холодное касание, а потом ноющая пульсирующая боль. Я слышала общий смех, и хотя давно к нему привыкла, не смогла с гордо поднятой головой подплыть к лестнице и явить однокурсникам хвост. Ушла под воду и, следуя за тенями и пробивающимся сквозь толщу воды солнцем, доплыла до лайнера.
Промахнулась на несколько метров, пришлось догонять: мы хоть и сбавили ход из-за человека за бортом (снова), продолжали нестись – магическое судно просто так не остановишь. И когда я вцепилась в нижнюю ступеньку, то обнаружила, что на палубе никого нет.
– Помочь?
Сверху появилась голова Джинса. Он появился как нельзя кстати: я как раз придумывала, как руками подтянуть хвост под солнышко. Оборачиваться в воде очень сложно. Все существо словно не понимает, зачем нужно покидать родную стихию и возвращаться туда, где не очень-то хорошо и спокойно. В отличие от моря.
Поэтому я с благодарностью ухватилась за руку джинна – и одним легким движением он втащил меня на палубу, где хвост исчез сам собой.
– А где все? – спросила я. – Неужели добровольно отказались от шоу?
– О, это было просто. Я сказал, что тот, кто больше остальных наберет очков в игре «Ведьмы и банши», завтра будет освобожден от зарядки и конкурсов. Так что они там режутся. Но позволь уточнить, почему ты скрываешь сущность? Из-за некроманта?
– Возможно. Я не знаю. У них и так достаточно поводов меня травить, а знание о нечистой крови – козырь и власть.
– Жестокая шутка, – заметил Джинс. – Особенно жестокая из-за того, что исходит от человека, которого ты любишь. И который об этом знает.
Я закашлялась и вскинула голову. Джинса окатило брызгами.
– С чего ты взял, что знает?
– Я много чего знаю, – усмехнулся он. – Вот что, Ванесса Вилар, я никогда не видел девушки с более грустными глазами, чем у тебя. Пожалуй, на сегодня с тебя хватит. Иди и отдохни, я распоряжусь, чтобы тебе принесли ужин. Точно не хочешь переехать в апартаменты? Соглашайся, пока я добрый.
Я вспомнила странные звуки за стенкой и решительно помотала головой. Нет уж, неведомая ерунда за подсобкой – практически единственная ниточка, удерживающая меня от того, чтобы не сбежать.
– Ну, как хочешь. Ты точно в порядке? Не ударилась?
– Я в порядке, – заверила я джинна и, пользуясь привилегиями обиженной деточки, сбежала с этого безумного утренника.
Какой-то театр абсурда! Конкурсы, зарядки, соревнования по настольным играм… Странно это все, неужели королевская свита не знает толк в развлечениях? Помнится, дни рождения принцесс и годовщина взятия королевства праздновались с размахом и массовыми гуляниями. На улицах бесплатно раздавали вино и сыр, а вдоль набережной сотни сирен пели бесконечную песню. Наутро всю столицу мучило похмелье, но на таких праздниках, как говорила библиотекарь тетушка Ливел, держится корона.
А тут какой-то фарс, а не выпускной.
А еще Джинс сказал, что Дориан знает, что я была в него влюблена.
