— Какой жаркий разговор вы ведете сама с собой, — заметил доктор Бэннинг, как оказалось, стоящий перед ее столом.
Кит почувствовала, что ее лицо вспыхнуло, успела удивиться, что он долго стоял там, наблюдая за ее внутренним сражением с самой собой.
— Мне очень жаль, что мое присутствие создало вам проблемы.
Его суровый взгляд остановил ее извинения.
— Перестаньте извиняться. Вы все сделали отлично, и к маскировке невозможно придраться. Мне очень трудно поверить в то, что по этому адресу проживает Кит Митчел.
Кит затрясла головой.
— Доктор Бэннинг, вы не обязаны проявлять такую доброту ко мне. Я понимаю, чего стоит вам эта помощь, и должна извиниться, — продолжала Кит, как будто не слыша его слов. — Боюсь, мое присутствие здесь, вызовет гораздо больше осложнений, чем мы предвидели.
— Кит, это Люси нагрянула без приглашения и вызвала осложнения, — спокойно сказал он.
— Но она имеет право. Она — семья.
Его лицо окаменело.
— Что усугубляет ее вину. Люси знает: меня нельзя беспокоить без предварительной договоренности. Особенно теперь, когда я большую часть времени провожу в Солт-Лейк-Сити. Я приму меры, чтобы подобное не повторилось. Вы дозвонились до мастерской?
— Пока нет.
— Продолжайте. Я вернусь через час.
Через несколько минут, Люси с детьми спустилась в холл, и доктор Бэннинг официально познакомил Чета и Дженнифер с Линдой, своим новым регистратором. Затем, Бэннинги отправились на ленч.
— Я просто думал вслух, Дженнифер. Со взрослыми, такое случается.
Глава четвертая
Работа, подумала Кит. Ей необходима работа. Любая. Что угодно, лишь бы не думать о мужчине, который с такой быстротой превращается в наваждение. К несчастью, голос доктора Бэннинга, льющийся с магнитофонной ленты, не оставлял возможности думать о чем-либо другом.
Хуже того: когда Кит наконец, дозвонилась до компании «Лучшие окна» и приехал мастер, ей пришлось подняться в спальню доктора Бэннинга и сидеть там, пока вставляли стекло. Даже телевизор не помогал ей отвлечься.
Мастер ушел, и Кит осталась в спальне досматривать международные новости. Она, лишь вполуха слушала сообщения об еще одном землетрясении в Северной Италии и о новом скандале в британской королевской семье. Сейчас ее собственный мир был ограничен стенами этого дома, и она чувствовала себя такой далекой от реальной жизни… пока не начались местные новости, и на экране не появился ее собственный портрет.
Это была та же фотография, что публиковали в каждой газете на территории Юты. Кит не сводила глаз с экрана, словно зачарованная, и слушала, как ведущий повторяет все, что писали о ней ранее:
«Полиция пришла к выводу, что мисс Митчел похищена, скорее всего, с целью выкупа. По приблизительным оценкам, Уильям Митчел, покойный отец жертвы, оставил более миллиона долларов ей и ее сестре Лоре Митчелл Хантер, жене Росса Хантера из компании «Митчел, Хантер и К0».
После таинственного исчезновения из театра «Капитолий» прошло уже двое суток. Полиция Солт-Лейк-Сити тщательно расследует все обстоятельства, особенно много работает с окружением мисс Митчел. Как стало известно, после смерти отца, она находилась в состоянии депрессии, и в последние несколько месяцев проявляла признаки сильного нервного перенапряжения. Наш канал будет постоянно показывать фотографии жертвы. Если вы видели эту женщину, пожалуйста, позвоните по номеру, указанному на ваших экранах.
Побледнев от ярости и обиды, Кит бросилась к телевизору и выключила его.
— Я не была в депрессии, — крикнула она, упала ничком на постель и разразилась рыданиями.
— Кит!
Вздрогнув, она перевернулась на спину и села.
— Я… я… простите меня, доктор Бэннинг. Я смотрела телевизор, и новости расстроили меня, — пробормотала она, пытаясь справиться со слезами.
— Я так и понял.
Кит было стыдно, что доктор застал ее в таком состоянии, и она попыталась выскользнуть из комнаты, но он присел рядом с ней на кровать, притянул к себе и прижал ее голову к груди. Очень широкой и надежной груди.
— Если вы собираетесь плакать, то давайте хотя бы избавимся от парика, а то завтра мне придется покупать новый.
Ловкими пальцами он снял белокурый парик и положил его на соседний стул. Кит так необходимы были тепло и дружеская поддержка, что, не подвергая сомнению побуждения доктора, она просто взяла и устроилась в его надежных, уютных объятиях. Ровное биение его сердца под ее щекой успокаивало.
— Попробуем понять, что расстроило вас больше всего, — тихо предложил он.
Рыдания сотрясали ее тело и мешали облегчить душу. Свитер доктора Бэннинга уже промок от ее слез, а он как будто и не замечал этого. Какое унижение!
— Диктор сказал, что все, кто со мной общался, говорили о нервном срыве, намекали на мою неуравновешенность. И совершенно очевидно, никто не верит, что мне угрожали. Лора, не единственная, кто считает, будто я все придумала, что я сама подкладывала себе записки.
— И какие чувства вы теперь испытываете?
— Мне кажется, что моя жизнь не состоялась, что у меня нет ни одного близкого человека.
— Но сами-то вы знаете правду и можете простить тех, кто любит вас и чувствует себя совершенно беспомощным. Они хватаются за любое объяснение, чтобы оправдать ваше исчезновение.
Когда эти разумные слова дошли до сознания Кит, ей стало значительно легче. Она перестала плакать и почувствовала манящий запах его тела и лосьона. Она неохотно подняла голову и, только теперь поняв, как он близко, отстранилась и встала, утирая глаза.
— Спасибо за ваши добрые слова. Мне стало легче.
Он тоже поднялся.
— Я верю в вас, Кит.
— Слава Богу, — прошептала она.
— Приготовьте себе что-нибудь поесть, а мне надо кое-куда позвонить. Потом приходите в кабинет, я хочу поговорить с вами.
Он вышел из спальни, а Кит, едва дыша, бросилась в кухню. Ей просто необходимо было разобраться в себе.
Что происходит? Ей так не хотелось покидать его объятия! Что она вообразила? Он просто понимает, как ей необходимо утешение, и нечего искать другие объяснения. Но если она снова окажется на его груди, сможет ли она удержаться и не потянуться губами к его губам?
Непрошеный образ Люси Бэннинг, целующейся с доктором, заставил Кит аккуратнее обращаться с ножом, но все-таки, разделывая ветчину, она порезалась и сунула палец под струю воды. Холод и боль оборвали ее невеселые размышления.
