— Майкл, слава богу, ты пришел! — Франческа выскочила из-за спины служанки и дернула его за рукав. — Скорее! Здесь полно людей, которые ненавидят друг друга. Замышляется убийство, мы должны спрятаться!
Служанка Эдит посторонилась, недовольно поджав губы. Когда раздался звонок, пришлось бежать к двери наперегонки с хозяйкой! Американцы не имеют представления о порядке. Слуги открывают дверь, а хозяин спокойно сидит и ждет, когда доложат о госте, — так заведено, и сбить себя с толку Эдит не позволит.
— О ком прикажете доложить, сэр? — гнула свое Эдит.
— Здравствуйте, Эдит! Это всего лишь я. — Майкл бывал в этом доме десятки раз.
— Бедняжка, да ты насквозь промок! Даже на меня льется! — запричитала Франческа, сняла с него шляпу И, чмокнув в щеку, слизнула дождевую каплю. — Скорее наверх, я найду тебе сухую рубашку.
— Позвольте вашу шляпу, сэр. — Эдит решительно забрала шляпу у Франчески. — Миссис Брайон сейчас вас примет.
— Да, да, приму, — пообещала Фрэнки, — пусть только в сухое переоденется.
От старой отцовской шинели, которую носил Майкл, пахло гнилью. Такую и служанке не отдашь.
— Не беспокойтесь, Эдит. Шинель вешать не надо. — Майкл опустил на пол сверток.
— Чудесно, картины для Фейрхевенов! — воскликнула Фрэнки. — Пожалуйста, Эдит, отнесите их в гостиную. Снимай шинель, Майкл, от нее мерзко пахнет! — Франческа стянула с него шинель и бросила на пол. — Уже несколько часов Фейрхевенов утихомириваю — я ведь пообещала, что ты появишься в семь. Где ты был? Неужели пешком шел? Майкл, я же сказала, что пришлю такси! Брести в такую даль под этим треклятым английским дождем…
Эдит подобрала шинель и нагнулась за свертком.
Франческа взяла Майкла за руку.
— Они в гостиной. Побежали, нас не должны видеть!
В гостиной громко спорили и фальшиво играли на рояле. Казалось, все говорят разом, — как тут поймешь, о чем речь? Да еще ребенок плакал.
В гостиной второго этажа горел свет и пылал камин. Шторы раздвинули, и было видно, как в окно стучит лондонский дождь.
— Да, да, соседи, — закивала Фрэнки. — Шторы нужно задернуть. Я для них — вдова янки среди богемного сброда. Жаль, они не в курсе, что у меня в гостях леди Фейрхевен. Как бы они ни презирали искусство, но титулы уважают. — Она прошла в спальню, и Майкл заметил, что на кровати кто-то спит. — Это Тоби, — с улыбкой пояснила Фрэнки. — Младший сын Ингрид. — Она вынесла пару брюк и рубашку. — Вот, от Мака остались. Брюки, наверное, коротки, но ничего страшного.
Брюки и рубашка были из мягкой дорогой ткани и сшиты отлично. У покойного английского мужа Фрэнки имелось собственное состояние, но, женившись, он стал по-настоящему богат. «Ажиотаж вокруг “долларовых принцесс” я пропустила, — сказала однажды Фрэнки. — Когда приехала в Англию, американские наследницы уже вышли из моды. Только Маккарти было плевать: он женился на мне по любви, что вышло из моды еще раньше».
Франческа села на коврик у камина.
— Ох, Майкл, отчего мои гости не умеют себя вести? Ингрид явилась на обед с детьми и забыла уйти домой. Олли в своем любимом костюме и всех подкалывает, а Дуглас привел прелестного юношу, Венише он тоже понравился. Носильщик, работает на Восточных Кентских железных дорогах. Дуглас с ним в поезде познакомился. Романтично, правда? Бедный Дуглас наверняка захочет, чтобы красавец позировал ему обнаженным, но этому не бывать, уж Вениша постарается.
Она сунула сигарету в мундштук и прижала колени к груди. В отблесках пламени Фрэнки казалась совсем молодой — короткая стрижка, чистая белая кожа. Ее наряд, вплоть до зеленых чулок, напоминал причудливую смесь национальных костюмов разных стран. Короткое, словно рубашка, платье из пестрого китайского шелка Фрэнки надела с серебристым поясом, сидевшим низко на бедрах, и свободным жакетом из грубой шерсти с коралловыми пуговицами. На шее висели длинные нитки бус из бирюзы и крупного, как галька, янтаря.
Горела палочка фимиама, на комод поставили вазу с лилиями, ронявшими на пол нежные лепестки. Лилии дарили воздуху медовую сладость, а завитки дыма от сандаловых палочек наполняли комнату дурманящим ароматом.
— Я пригласила кое-кого специально для тебя. Поговоришь с ними — ну, если нам удастся прервать споры. — На переносице у Фрэнки появилась вертикальная морщинка. — Один — художник и трясется, как бланманже, два других — симпатичные молодые люди, которые вместе живут в коттедже, правда, у одного вроде бы есть жена. Чем они только не занимаются — оформляют книги, гравируют, вяжут, вышивают! Здорово, правда? Представь себе тоненькую иголочку в грубых мужских пальцах!
Фрэнки казалась усталой, под глазами залегли лиловые тени. Майклу хотелось, чтобы с ним ей было поспокойнее, — может, тогда бы она хоть изредка молчала.
Он стоял в одних брюках и на глазах у Фрэнки вытирался ее льняным полотенцем. Как хорошо в тихой уютной комнате, застланной мягчайшим ковром, особенно после того, как вымок до нитки.
Голоса внизу звучали то громче, то тише, их заглушали уилтонские ковры, вышитые панно, абстракции нью-йоркских дадаистов, французские занавески из туаля и апачские из бусин. Воистину, дом был воплощением европейской основательности, пронизанной духом Фрэнки — богатством Нового Света и презрением ко всему, чего ждала от нее Англия.
Очень многое в этом доме казалось не к месту — например, Майкл. Диссонанс напоминал первую репетицию большого оркестра, лишал покоя, обострял чувства и наполнял сердце надеждой.
Жилище Фрэнки не омрачила боль и не обожгло горе, в отличие от дома на Нит-стрит, где мать Майкла задыхалась от горечи, бабушка Лидия покорилась судьбе, а Рейчел окружила себя стеной эгоизма. Дома три женщины загоняли его в глубь самого себя и держали осаду.
Майкл надел рубашку и обул размокшие отцовские сапоги. Фрэнки предложила ему туфли ручной работы, которые когда-то носил ее муж, но они оказались малы.
— Отлично, ты готов! — Фрэнки потушила сигарету и вскочила. — В лепешку расшибусь, но заставлю леди Фейрхевен открыть ее старый кошелек. Ее доченька тоже здесь, так что обеих нужно умаслить и добыть тебе пару заказов. Знаю, портреты ты ненавидишь, но бизнес есть бизнес.
— Я солидный? — спросил Майкл.
— Слава богу, нет, — покачала головой Франческа. — Поцелуй меня, и давай притворимся, что я по возрасту гожусь тебе в любовницы.
В гостиной было людно и шумно. Франческа сразу повела его к леди Фейрхевен, которая обливалась потом у горящего камина, и Майкл успел лишь мельком взглянуть на гостей. Леди Фейрхевен, облаченная в малиновый крепдешин, беседовала с мужчиной, который судорожно дрыгал ногами и потряхивал плечами, словно хотел сбросить паука.
— Мой отец торговал нефтью, — рассказывала леди Фейрхевен. Рокочущий выговор американского юга сотрясал ее внушительный бюст, и жемчужное ожерелье легонько дрожало. — А мой дорогой супруг Урбан без устали трудился над дипломатическими аспектами дружбы между нашими великими странами. Мои сыновья… — Леди Фейрхевен похлопала себя по груди и кашлянула в носовой платок. — Мои сыновья, Хаттлстон и Генри, служили в Джайпуре. Видите, дорогой мистер Майер, я хорошо знакома с миром мужчин и как женщина искренне сочувствую лишениям, которые терпели вы, наши бедные солдаты.
