Оттуда, где стоял Хэл, верхний свет падал на макушку лысой головы Роджера и отражался в ней, словно солнце.
Он страдал от универсальной алопеции — на его теле не было ни единого волоска. Раньше, ожидая результатов по тому или иному делу, Хэл не раз слышал, как Роджер объяснял свою проблему всем, кто входил в лабораторию и выходил из нее. И хотя тот никогда не стеснялся своей лысины, Хэл подумал, что эта тема должна была здорово ему надоесть, а потому отрыл где-то наклейку для бампера с надписью: «Кому нужны волосы, когда есть такое тело?».
Эта наклейка и по сей день красовалась на рабочем месте Роджера в лаборатории.
— Роджер, чувак, — сказал Хэл, подходя к нему. — Мне нужны темные очки.
Роджер, не поднимая глаз, рассмеялся.
— Это галогенные светильники, дружище. Отлично отражаются от лысины, не так ли?
Хэл погладил свою лысую голову.
— Думаю, да. Как я выгляжу?
— Боюсь, тебе до меня далеко, приятель, — сказал Роджер. — Чтобы это действительно работало, нужно быть одновременно полностью лысым и очень бледным. У тебя же есть только лысина.
— У меня есть несколько фоток, на которых я сияю довольно ярко. — Хэл прошел через комнату и встал рядом. — Нашел что-нибудь интересное?
Роджер кивнул.
— На самом деле пару вещей, — сказал он, поднимаясь на ноги. — На столе был только один бокал, но мы нашли в шкафу второй. Судя по всему, его мыли и убирали в большой спешке.
— Есть отпечатки?
— Да. Отпечатки на обоих бокалах, но мы не узнаем, одинаковые ли они и кому именно принадлежат, пока не доставим их в лабораторию.
Если они вдвоем пили вино, то убийца был знакомым Стайн. Значит, он вымыл бокал только затем, чтобы уничтожить отпечатки? Или же пытался скрыть сам факт знакомства?
— Получается, что у нее был гость.
— Ты говорил с соседкой?
— Да, но она ничего не слышала.
— Здесь довольно толстые стены, — отметил Роджер. — Сомневаюсь, что услышишь соседей на другом конце коридора, если только не начать кричать во весь голос.
— Вот что значит район с высокой арендной платой.
— Надеюсь, что ты не шутишь. Ведь, судя по рынку недвижимости в этом городе, такие квартиры стоят по два или три миллиона.
Хэл присвистнул. Два или три миллиона… Примерно столько он заработал за все годы своей карьеры, а кто-то платит такие деньги примерно за тысячу двести квадратных футов жилой площади в месяц.
Арендная плата за его собственную квартиру составляла 4000 долларов. Он проработал в полиции шестнадцать лет и платил 1175 долларов. Деньги, за которые не снимешь даже дверной проем в переулке.
— С таким ценником они могли бы позволить себе систему безопасности понадежней.
— Пожалуй. — Роджер кивнул. — Наши айтишники сейчас проверяют ее. Они подозревают, что систему отключил вирус. Произошло это без пятнадцати минут три, то есть когда…
— Консьерж уходит с работы, — закончил за него Хэл.
— Верно.
— Итак, кто-то запустил вирус, и система вырубилась. Теперь можно легко проскользнуть внутрь и выйти, оставшись незамеченным.
Это предполагало планирование, но Хэл и без того уже знал: убийство Виктории Стайн не было актом слепой ярости. А значит, найти виновного будет гораздо сложнее.
Хэл попытался представить Анну замужем за типом, способным на нечто подобное.
— Все может быть гораздо проще, чем кажется. По словам консьержа, у них регулярно возникают косяки с вирусами. Из-за того, что айтишники ночами грузят обновления, возникают проблемы с их антивирусным ПО.
Хэл провел по голове ладонью.
— То есть ты утверждаешь, что это не было спланированным вторжением в компьютерную сеть? Довольно странное совпадение…
— Безусловно, — согласился Роджер. — Все произошло за пятнадцать минут до конца смены. Консьерж утверждает, что он позвонил в службу технической поддержки и ждал обратной связи, но когда он сообщил своему боссу, что должен остаться, тот разрешил ему ехать домой. Парень говорит, что остался бы. Тем более что ему заплатили бы сверхурочные.
— Значит, никакого видеонаблюдения не было?
— Компьютерщик пообещал, что попробует найти источник вируса и отследить его. Но, возможно, мы ничего не получим.
— Значит, кроме бокала и несработавшей системы безопасности, больше нет ничего примечательного?
— Пока нет. Мы забрали цветы, чтобы сравнить их с теми, которые принесли под дверь доктору Шварцман. До сих пор они не стояли в списке приоритетов.
Хэл тяжело вздохнул, понимая, что теперь все, так или иначе, переключат внимание на Анну. Будут сравнивать букеты на предмет сходства, изучать отпечатки пальцев и клетки эпителия, которые дадут возможность провести тесты на ДНК…
Все, что угодно, лишь бы это вывело на убийцу.
— Это займет несколько дней. А еще мы собрали весь мусор из кухни и ванных комнат. Пробежимся по нему в поисках отпечатков и улик. Ищем также бутылку вина. На полу в кухне есть следы разбитого стекла, но самого стекла в мусорном ведре нет. Я уже поручил перебрать содержимое мусорных баков.
— Нам повезет, если мы сможем найти приличные отпечатки.
— Будем надеяться, — сказал Роджер. — Ты разговаривал с сестрой жертвы?
— Пока еще нет, — ответил Хэл. — Стайн должна была вернуться не раньше завтрашнего полудня, поэтому у сестры был ключ, чтобы войти в квартиру. Соседка впустила ее через парадную дверь, — добавил он. — Я проверю ее.
Квартира мало что рассказала о жертве, так что теперь им нужен был список друзей и рабочие контакты. Кто-нибудь наверняка что-то знает. Главное — выйти на след. Для начала хватило бы всего одной хлебной крошки…
Роджер вытащил из кармана пластиковый пакет.
— Кен забрал это и отдал мне.
Хэл перевернул пакет и посмотрел на квитанцию внутри.
— Квитанция за бензин. Терри Стайн заправилась на Васко-роуд в Ливерморе в девять пятьдесят.
Он достал телефон, чтобы определить расстояние от Ливермора до квартиры Стайн.
— Я уже проверил по «Гугл»-картам, — сказал Роджер.
— И?..
— Оплата была сделана за час двадцать пять минут до того, как нам позвонили, — сказал Роджер. — Оттуда ехать не меньше часа, примерно час десять минут.
Хэл положил телефон обратно в карман.
— Железное алиби. Она не успела бы приехать сюда, убить сестру, убрать квартиру, разложить труп, уйти, вернуться, попросить соседку впустить ее и позвонить нам. Плюс… — Он вспомнил фото, которым поделился Кен Мэйси: миниатюрная женщина, свернувшаяся клубком на диване.
