Не приснился же он ей, в самом деле!
Мари несколько раз настойчиво расспрашивала, кто этот новый друг, откуда он и о чем они общаются. А спустя две недели начала спрашивать, и почему он пропал, но ни на один вопрос Айрис не могла ответить.
Но не в характере Мари было устраивать скандалы, она была женщиной мягкой и робкой. И когда Айрис вернулась, молча окружила своей вечной заботой и опекой. Пожалуй, единственной, кто мог устроить разборки и что-то выяснять, была сама Энжи. Но та — далеко.
В один из снежных дней из Элавийской академии пришло письмо, в котором сестра делилась последними новостями про учебу, рассказывала, что добилась немалых успехов в изучении силы разума и управлением воспоминаниями. И что если бы не происхождение и положение семьи, то могла бы однажды претендовать на службу при королевском дворе, но начнутся проверки — и прощай учеба вместе с хорошим отношением окружающих.
В последних абзацах сестра писала про тревожную обстановку на северо-востоке Маравии, где находился Фаэртон, и просила Айрис быть благоразумной.
Благоразумной! С этой просьбой Энжи уже опоздала! Айрис невесело хмыкнула, и перед глазами снова встали хижина в лесу, иней на деревьях и Брен, замерший напротив, жаждущий коснуться ее губ.
Сестра рассказывала, что умеет «замораживать» мгновение, чтобы рассматривать все детали. Айрис подумала, что тоже хочет так уметь, чтобы оно было прямо как настоящее… И пересматривать снова и снова, и не только видеть, но еще и чувствовать, как тогда.
Шла третья неделя с того дня. Айрис вышла на улицу, чтобы хоть чем-то себя занять и не терять настрой, не впадать снова в бессилие. Она даже каждый день пила горькую настойку из хелиеса, которую заваривала ей Мари.
Морис напросился гулять и теперь беспокойно бегал рядом, нюхал, ловил ртом снежинки и снова возвращался к ней, безмерно довольный, что хозяйка готова с ним играть.
Они ушли ближе к лесу, Морис притащил палку и так вилял хвостом, умоляя швырнуть ее подальше, что Айрис рассмеялась.
— Ладно, держи!
Айрис замахнулась, но Морис залаял. Кто-то перехватил палку сзади и сказал:
— Давай я, пусть порадуется.
Айрис, вздрогнув, повернулась и уставилась на Брена, который размахнулся, цокнул и со всей силы бросил палку к лесу — казалось, она долетит до верхушки дальней ели. Морис тут же сорвался с места и помчался, пытаясь догнать палку еще в воздухе.
— Брен, — прошептала Айрис, чувствуя, как расплывается в счастливой улыбке.
— У тебя красивый пес. Как зовут?
— Морис.
Брен улыбнулся, но выглядел плохо. Бледный, осунувшийся за это время, и в глазах застыло мрачное выражение. Но он пришел, нашел ее снова!..
— Где ты был?
Морис примчался обратно, бросил палку к ногам Брена, потянул носом воздух, но вел себя спокойно. «Брен — мой друг», — мысленно передала ему Айрис.
Брен снова бросил палку и наконец ответил:
— Было важное дело. Я думал, что вовсе не смогу больше прийти.
Айрис медленно кивнула, понимая, что не вправе требовать от него ничего.
Он взял за руку, опустив взгляд, и сказал:
— И мне нужна твоя помощь, — снова посмотрел коротко, но в самую душу.
— Спрятать тебя?
— В смысле? — удивился Брен и тут же догадался, что она имеет в виду. — А, нет. Не в этом дело. Ты сможешь пойти со мной в лес? Ранили одного зверя. Волка. Снова сильно. Не того, которого в тот раз, и я не могу оставить его умирать. Попался в ловушку охотников, я пытался спасти, как мог. Если ты не побоишься, конечно.
— Давно ранен?
— Нет, только вот.
— Хорошо, пойдем, — кивнула Айрис, не до конца понимая, почему Брен так встревожен из-за простого волка. — Только Мориса домой отведу.
— Я тебя подожду у дома, за углом.
Он действительно настолько любит зверей, что бросился ее искать для помощи? Пожалуй, она должна потом допросить его подробно, иначе… странно это!
Они быстро отвели разочарованного короткой прогулкой пса в дом, Айрис сбежала по ступеням и заторопилась к ждущему поодаль Брену. Оглянулась коротко, уже по привычке, проверяя, нет ли поблизости лишних людей.
— Сильно ранили? — спросила Айрис, пока они шли по лесной тропе.
— Да. Достаточно. Если ты поможешь… Я буду очень рад.
Они шли по снежному лесу, Брен снова вел за собой, хотя не было никаких следов — словно точно знал направление и не сомневался ни мгновения. Знаки он какие-то видел, запах чуял или что?
Потом он вдруг приостановился, взглянул на Айрис. Она, сосредоточенная и молчаливая, вопросительно вскинула брови. Но Брен ничего не сказал, только кивнул и отогнул перед дней колючую еловую ветку, пропустив вперед.
На крошечной поляне, которую со всех сторон обступили деревья, лежал волк. Было тихо, зверь не шевелился.
— Что за ловушка-то? — шепотом уточнила Айрис, приближаясь с тревогой.
— Капкан, — зло выдохнул Брен.
Задняя лапа волка и правда была разбита вдребезги, рядом валялся сломанный железный капкан и темнела кровь. Волк, похоже, был на грани смерти.
Айрис села рядом с ним, уткнувшись коленями в мокрый снег, и вздохнула. Подняла на миг взгляд на Брена, который смотрел на нее пристально и так странно, словно сам не уверен был, что надо это делать.
— Мне может снова стать плохо, — предупредила Айрис. — Я не знаю. Будь рядом.
Не став ждать отклика Брена, она повернулась к волку и приложила к нему ладони. Снова закололо знакомым теплом, будто сотни и тысячи золотых нитей прошли сквозь ее ладони. Жар хлынул водопадом, отчаянно закружилась голова. «Живи», — передала она мысленно волку, и тот будто услышал ее и отозвался. Шевельнул здоровой лапой, повернул к ней голову. Она приказала ему не двигаться, заставила отдать все силы на заживление раны и смешала их со своими. Откуда-то Айрис знала в тот момент, что волк сделает все, что она прикажет. Что он все понимает и слушается. И смотрит так цепко.
Последней ясной мыслью было: «Удивительно, он совсем как человек!»
И Айрис упала, теряя сознание.
Прошло всего несколько мгновений, но когда она приоткрыла глаза, то увидела уже не волка, а сидящих неподалеку троих или четверых людей. А сама она была на чем-то теплом. Потянулась и поняла, что Брен сидит на снегу и держит ее на коленях, согревает собой и о чем-то говорит с этими людьми… Что происходит?..
— …всегда с ней так?
— Когда Вея лечила, тоже теряла сознание, — глухо отозвался Брен и сильнее стиснул ее ладонями. Хотелось простонать от страшной головной боли, но не было сил.
Зато тепло. Зато он рядом. И ничего не страшно.
