Внезапно гам в комнате стих. Уродцы замерли и стали шумно принюхиваться.
— Сладко.
— Сладко… — наперебой зашептали они, слаженно двигаясь в мою сторону.
— Сначала я-я-я… — зашипела «голова», выползая из-под дивана, и на манер кобры зависла в полушаге.
— Вы не можете!
Понимая, что ни сбежать от чудовищ, ни умолить их шансов нет, я предприняла последнюю попытку спастись.
— Высшие отметили меня! Я под их защитой, вы не можете ко мне прикасаться!
— Я вырву твои глаза и съем. Они, как спелые ягоды, лопнут на моих клыках. Я буду глотать их сладкий сок… — в ответ мечтательно, словно декламируя любовную поэму, протянула «голова». Хвост ее, тошнотворно белый и морщинистый, непрестанно изгибался кольцами, будто бы танцуя под беззвучную музыку мистических флейт.
— Челолюдка врет.
— Врет… врет..
— Наказать…
— Нанизать… — переговаривались уродцы, явно питающие слабость к рифме.
Перебирая кривыми ножками, они целеустремленно подкрадывались все ближе и ближе.
— Нет! Не вру!
Все внутри похолодело от ужаса, и успевшие было стать туманными воспоминания неожиданно ярко пробудились во мне. В несколько секунд все пережитое той роковой ночью в лесу встало перед глазами.
— Я ношу их метку. Укус.
Запоздало вспомнив, что страх лишь распаляет сидхов, я попыталась успокоиться.
Укус и в самом деле держался на мне дольше остальных примет разрушительной близости с Высшими, но два месяца большой срок. Теперь метка Крайта была едва заметна. Более того, я вовсе не желала поворачиваться к кровожадным уродцам спиной, без чего было не обойтись, случись предъявить доказательства. К тому же существовала большая вероятность, что от укуса уже не осталось и следа. Что же делать? Мысли лихорадочно метались в поисках спасительного решения.
Женщина-червь разъяренно зашипела, выпуская изо рта узкий разтроенный язык. Она метнулась ко мне атакующей змеей и зависла возле самого лица, обдавая горячим едким дыханием.
— Эфаир, Хэм и Крайт, — отвернув голову запинаясь назвала я имена своих бессмертных любовников.
На что «Голова» лишь восторженно засмеялась.
— Ааа, так это ты-ы, пос-с-сеяла с-смуту с-с-среди первых гвардейце-ф-ф вы-с-сокой гос-спож-и-и. Королева вознаградит меня за твою с-смерть, Преднач-ч-чертанная. Я буду тебя му-у-чить…
— Грызть…
— Кромсать…
— Кусать… — радостно подхватили горбуны.
Слезы бессилия хлынули из глаз, когда едкий, точно вымоченный в щелоке, язык наподобие петли обмотался вокруг моей шеи и стал медленно затягиваться. Я вцепилась в него руками, остервенело пытаясь отодрать от себя, будучи при этом совершенно беззащитной перед полчищем горбатых уродцев, облепивших мои ноги. Что-то острое, похожее на укусы гигантских ос вонзалось в обнаженные участки тела. Вместе с этими укусами приходили холод и апатия. Лишь нарастающее жжение в центре правой ладони не позволяло окончательно сдаться подступающей со всех сторон темноте.
***
Не знаю, по какому счастливому наитию именно в эту ночь я надела на шею подарок Эфаира, хотя прежде всеми силами старалась стереть из своей памяти, все, что касалось Высших, и амулет коротал свои дни в дальнем ящике письменного стола. Сделкой с собственной совестью уже был тот факт, что иногда я не могла совладать с искушением и клала амулет под подушку, так как быстро установила взаимосвязь между эротическими снами о змеях и наступающим вслед за ними сексуальным освобождением, стоило этому странному серебристому диску на простом кожаном шнурке оказаться поблизости. Именно сегодня я малодушно повесила амулет на шею и именно данное обстоятельство, как оказалось, спасло мою жизнь. Но спасло лишь для того, чтобы подвергнуть еще большим испытаниям.
Отчаянно отбиваясь от навалившихся смердящей кучей тварей из самых жутких кошмаров, я нечаянно оттянула ворот своей пижамы, и свет засиявшего в густом сумраке комнаты амулета соприкоснулся с языком червеподобной твари. Тварь завизжала так пронзительно и жалобно, словно ее облили серной кислотой. Испуганно заскулили горбуны, рванувшие с ловкостью матерых тараканов по щелям и углам комнаты. Не теряя времени на удивление, я наконец нащупала за спиной ручку двери и повернув ее, выскочила в коридор.
В коридоре стоял Эфаир. Он был хмур и до боли прекрасен. Серебро рассыпанных по плечам волос тускло мерцало, словно облитое холодным светом далеких звезд, хотя никаких источников освещения в коридоре не было. Глаза его также светились недобрым бледно-голубым огнем, а в правой руке застыло зловещего вида обоюдоострое копье. По инерции я впечаталась в его грудь и замерла, судорожно втягивая в легкие воздух. Капитан осторожно обнял меня свободной рукой, и я буквально повисла на нем, уже пребывая в полуобморочном состоянии. Кровь из ран теплыми ручейками стекала по ногам, делая пол под ними скользким.
— Я предупреждал тебя, Живалла, сидеть в своей норе и не переходить мне дорогу, — сказал Эфаир, и мечтавшая сожрать мои глаза гадина возмущенно зашипела.
— Королева накажет тебя. Ты будешь с-страдать. Долго с-с-страдать. А я… я в награду буду пить твою кровь. Грызть твои киш-ш-шки.
— Кишки!
— Кишки-потрошки, — словно по команде возбужденно зашептались горбуны.
— Я зря тратил на тебя слова, Живалла, — ни капли не впечатленный ни угрозами, ни пугающими меня до остановки сердца шепотками плотоядных карликов, скорее самому себе, нежели «Голове», сказал Высший и вонзил острие копья в пол.
По воздуху, как по водной глади, побежала рябь.
— Не-е-ет!!! — на разные голоса на одной пронзительной ноте провыли мои зловещие гости и неожиданно все смолкло.
— Что случилось? — прислушиваясь к наступившей вслед за этим тишине и боясь надеяться, спросила я у капитана.
— Их больше нет. Ты в безопасности.
Еще один глухой удар копья об пол (наверняка в паркете останется уродливый след), и старинное оружие исчезло.
Не без труда я отстранилась от мужчины.
— Спасибо тебе, — понимая, что если бы не знакомство с ним и его дружками, то подобного никогда бы не случилось, я все же не сдержала слов горячей благодарности.
Да, он отразил опасность, которую сам же и создал, но самым главным было то, что никто не заставлял капитана исполнять роль благородного спасителя. К тому же, приходилось признать: с момента нашего рокового знакомства он уже не единожды облегчал тяжесть моего изнурительного возвращения к нормальной жизни. Эф дарил мне спасительное утешение во снах и пришел на помощь, когда сбылось его предсказание и низшие явились справить свой кровавый пир.
Наверное, на следующие несколько секунд я все-таки потеряла сознание, так как перед глазами все помутнело и завращалось в бешеной круговерти. Кружение внезапно прекратилось, словно кто-то щелкнул невидимым переключателем. Я вдруг обнаружила себя на нашей кухне. Вокруг горел свет, а Эфаир осторожно укладывал меня на небольшой мягкий диванчик, который стоял у нас возле невысокого обеденного стола. Закинув мои ноги на подлокотник, мужчина хмуро посмотрел на многочисленные колотые и резаные раны. Одна из них выглядела совсем уж паршиво.
