– Вот что, рядовой Романов! Вы прекратите все эти разговоры. Если вам себя не жалко, то пожалейте своих товарищей. Вы знаете, что бывает за подобные разговоры в военное время? Если не знаете, то я вам могу популярно объяснить. Это – трибунал, стена и яма. Я запрещаю вам вести пораженческие разговоры среди бойцов отделения. Я не посмотрю на то, что вы мой земляк… – он не договорил до конца, так как понял, что Романову и так было все ясно.
– Я неправильно что-то сказал, товарищ сержант?
– Не нужно чесать там, где не чешется. Люди и так все видят и все понимают без твоих вопросов и моих ответов. Понял?
Павел отошел в сторону. Он обиженно посмотрел на Тарасова. Его тонкие от природы губы вытянулись в нитку.
«Похоже, я его сильно обидел, – подумал Александр. – Да, Бог с ним. А если этот разговор услышат люди из особого отдела? Тогда нравоучениями от них не открутишься. Они вмиг осудят и к стенке».
***
Незаметно пролетели сутки. Поезд замедлил свой бег, а вскоре и вовсе встал. Тарасов поднялся с места и подошел к двери теплушки. Он отодвинул ее и стал вглядываться в темноту, стараясь разглядеть хоть что-то, напоминающее железнодорожную станцию. Однако темнота была такой густой, что он ничего не увидел. Состав постоял минут тридцать и снова тронулся.
«Наверняка, что-то с путями, – подумал Александр, разглядывая в темноте разрушенные строения и скелеты сгоревших вагонов. – Похоже, это результаты немецкого налета на станцию».
Он оказался прав. За пять часов до прохождения их состава звено немецких бомбардировщиков Ю-88 уничтожили на этом перегоне все постройки и разворотили все железнодорожные пути. Только усилиями саперного батальона командованию фронта удалось в сравнительно рекордное время восстановить железную дорогу. Александр задвинул дверь и вернулся на место. К нему подсел Павел и, словно извиняясь, коснулся его локтя.
– Товарищ сержант! Вы на меня не обижайтесь, пожалуйста. Вы только не подумайте, что я вас специально провоцировал на этот разговор.
– Ты тоже на меня не обижайся, Романов. Сейчас война, и за ведение подобных разговоров, знаешь, что бывает. Хорошо тебе, ты один, а у меня семья. Я не хочу просто так погибать, а особенно, как враг народа.
Павел достал из кармана пачку папирос и протянул Тарасову.
– Давайте покурим. Не знаю как вам, но мне почему-то не по себе. Я тоже, как и вы, видел эту разбитую станцию. Выходит, фронт недалеко.
– Вот что я тебе посоветую, Павел. Ты меньше думай об этом и раньше времени не хорони себя. Сейчас для нас главное – пережить рассвет.
– Это почему?
– Ты же сам видел, что они сделали со станцией? Ну, с той, около которой останавливался наш состав? Вот это они могут сделать и с нашим составом. Предупреди бойцов из отделения, чтобы в случае налета выполняли то, что буду делать я.
– Все понял, товарищ сержант.
– Раз понял, тогда иди, отдыхай, пока есть возможность.
Тарасов положил под голову свой вещевой мешок и закрыл глаза. Заснул он быстро. Ему снился сон, где он и его маленькие дети отдыхают на берегу Волги. Солнце искрится в набегающих волнах, где-то вдалеке раздается шум мотора. Это к берегу причаливает маленький речной трамвайчик, из которого по трапу сбегают люди, решившие, как и он, отдохнуть на этом живописном берегу реки.
***
Проценко нервно ходил из угла в угол, меря комнату шагами. Вчера он получил шифровку из Берлина. Его немецкие хозяева проявляли беспокойство по поводу провала операции по взрыву железнодорожного моста через реку Казанку. Он остановился и выглянул в окно, где дворовая собака, гремя цепью, бросалась на незнакомого мужчину.
«Интересно, кто это?» – подумал он, наблюдая за незнакомцем, который, размахивая портфелем, пытался отбиться от собаки. Из дома вышла хозяйка и о чем-то спросила мужчину. Схватив руками цепь, она дала возможность мужчине выйти за ворота дома. Иван вышел в прихожую и, увидев хозяйку, поинтересовался, к кому приходил мужчина.
– Это фининспектор. Он наш дом перепутал с домом Федоровых, они живут вон в соседнем доме, – ответила хозяйка и скрылась за дверью своей комнаты.
«Эх, Ваня, Ваня, – укоризненно подумал он. – Если так и дальше пойдет, ты или с ума сойдешь от страха или сам добровольно сдашься чекистам. Чего ты испугался? У тебя надежная легенда и документы. Так что оставь свои страхи, пусть другие тебя боятся, а не ты их».
Он вернулся в комнату и сел за стол. Он снова обратился к своим размышлениям.
« Что им ответить? Из-за чего произошел этот прокол?»
Он снова заметался по комнате, пытаясь найти ответ. Вся эта операция изначально протекала без сучка и задоринки, и вдруг все пошло прахом. Неделю назад бесследно исчез агент «Хмурый». Со слов его молодой жены, он утром ушел на работу, с которой так и не вернулся. Проценко остановился посреди комнаты и, достав из надорванной пачки папиросу, прикурил.
«Неужели провал? Если Хмурого взяли чекисты, то он обязательно выведет их еще на двоих. Следовательно, он сам тоже находится под возможным ударом, – подумал он. – Выходит, нужно менять адрес. Попробую пожить у Зои, а затем найти себе квартиру».
Побросав вещи в чемодан, он вышел через черный ход. Осмотревшись по сторонам, он направился вдоль улицы, которая была пуста. Иван не любил пустоты, она его пугала. С другой стороны, сейчас это устраивало его, так как он легко мог обнаружить за собой слежку. Он еще раз оглянулся, посмотрел на дом, в котором прожил более двух месяцев, и быстрым шагом направился в сторону Ягодной Слободы.
Он вовремя заметил военный патруль и укрылся в подворотне частного дома. Когда патруль исчез за поворотом улицы, он снова продолжил свой путь. Около льнокомбината его нагнал очередной патруль.
– Ваши документы, – произнес офицер, со шпалой в петлице гимнастерки. – Куда следуете?
Проценко порылся в кармане и вытащил документы. Он, молча, протянул их капитану. Тот внимательно просмотрел их и, прежде чем вернуть обратно, задал вопрос:
– Вы почему, гражданин Проценко, не на фронте?
– У меня «белый билет», товарищ капитан. Больной я, туберкулез у меня в открытой форме, – ответил Иван и протянул офицеру медицинскую справку.
Капитан прочитал ее и снова посмотрел на Проценко.
– У вас вполне здоровый вид, и я бы никогда не подумал, что вы больны туберкулезом.
– Это потому, что перед самой войной я вернулся с курорта. Если бы вы меня до этого видели, тогда бы у вас ко мне вопросов не было.
– Куда идете, гражданин Проценко? Что у вас в чемодане?
– Вот решил перебраться к сестре. Она живет в Академической Слободе. Транспорт сейчас не ходит, наверное, придется идти пешком. Скажите, товарищ капитан, чем вызвана эта проверка, я же не военнослужащий?
