Теплый влажный воздух пах отсыревшей каменной кладкой, телесными ароматами и антисептиками.
Мясистый служащий с руками, похожими на окорока, и в тесной купальной шапочке голубого цвета подошел к Триумфу и подал ему чистое полотенце.
— Переодеваться там, — сказал он, указав на двери в тени западной колоннады с табличками: «Леди», «Джентльмены», а также «Сауна», «Джакузи», «Холодный бассейн» и «Пиво». Служащий повернул свой лунный лик к Триумфу. — Не пьянствовать, не плескаться, бомбочкой не прыгать, в бассейн не мочиться. Закрываемся в шесть.
— Спасибо огромное, я знаю правила, — рассердился Триумф.
Банщик покачал резиновой шапочкой и удалился. Головной убор у него был настолько тесным, что, казалось, в купальнях завелся лысый человек с обмороженным скальпом.
Мужская раздевалка была пустой, если не считать крючков с расшнурованными камзолами, плащами, штанами-буфами и сморщенными рейтузами. Триумф быстро разделся, обернул полотенце вокруг пояса и подошел к окну на западной стене, забранному матовым стеклом. Располагалось оно высоко, и Руперту пришлось встать на скамейку, скинув в лужу на полу огромные штаны с буфами и изящной вышивкой, а также гульфик внушительных размеров.
От пара раму перекосило и раздуло, но три умелых удара подушечкой пальца решили дело. Холодный вечерний воздух ворвался внутрь и ожег раскрасневшееся лицо Руперта.
— Аптил! — прошипел он во тьму. — Аптил!
— Руку протяни, дружище, — пробормотал абориген.
Триумф подчинился, подняв великана к окну. Это было нелегко и заняло несколько мгновений. Триумф аж мурашками покрылся от волнения, пытаясь найти опору и справиться с весом гиганта и в любой момент ожидая, что их прервут.
Наконец австралиец забрался. Он закутался в плащ с капюшоном из сержа и из его складок вытащил рапиру в ножнах, спросив:
— Не нужно?
— Не отказался бы, только где я ее спрячу?
Аптил подмигнул и сказал:
— Вот именно. Пришлось порыться в мусорной корзине.
Он протянул мореходу швейцарский нож.
— Ладно, идея неплоха, — признал Триумф. — А теперь скройся подальше от чужих глаз, держи ушки на макушке и, если свистну, действуй очень быстро.
Аптил кивнул.
— И, — добавил Руперт, — если кто-нибудь все же тебя увидит, помни о Маневре.
Абориген снова кивнул.
— Маневр. Точно, — сказал он, приняв свое фирменное выражение «свет зажжен, никого нет дома».
Триумф прошел в купальный зал, удостоившись нескольких мимолетных взглядов. Большинство купальщиков из-за приближающегося закрытия выбрались из бассейнов и направились в душ. Руперт скинул полотенце, завернул в него швейцарский нож и оставил на краю бассейна. Потом прошел по ступеням в теплую воду. У бортика была каменная скамейка, где любой мог присесть и расслабиться. Триумф так и поступил, омыл лицо и с видимым равнодушием окинул взглядом все вокруг.
Шли минуты. Теплые мягкие волны успокаивали, воинственная настороженность Руперта немного спала. Он глубоко вздохнул и встряхнул головой, борясь с сонливостью.
Когда Триумф открыл глаза, то вокруг не было ни души.
Он тут же застыл. Откуда-то доносилось мерное капанье воды, но больше ничего: ни голосов, ни признаков жизни. Сколько же он проспал? Банщики разбудили бы его, если бы купальня закрылась, ведь так? А значит, шести еще не было. Но где же тогда служители?
Триумф попытался свистнуть, но губы отказали. Он сидел по грудь в тысячах галлонах воды, а во рту царила пустыня.
Потом он заметил линию пузырьков. Они пересекли центр бассейна и направились в его сторону. Мореход замер.
«Плип, плип, плип, плип, плип», — лопались пузырьки.
Они были уже в десяти ярдах от него и направления не меняли. Ступеньки, ведущие из бассейна, находились в десяти ярдах справа. Триумф решил вылезти наружу прямо там, где сидел, воспользовавшись скамейкой в качестве опоры, но руки онемели и казались недостаточно сильными, чтобы вытянуть тело из воды.
«Плип, плип, плип, плип, плип». Пузыри приближались.
Триумф неожиданно понял, насколько часто дышит.
— Это глупо, — громко прошептал он. — Не могу же я просто сидеть и ждать, пока меня убьют.
В пяти ярдах от него с последним, угрожающим плипом пузыри исчезли.
Руперт открыл и закрыл рот. Подумал, не нырнуть ли, чтобы посмотреть, кто там спрятался под водой. К тому времени как он наконец принял решение, вопрос стал уже чисто академическим.
Словно разрезающий волны кит, из-под воды выпрыгнул одетый в промасленный нагрудник и кожаные шорты мускулистый мужчина, сверкая рапирой. Лицо его пряталось под свирепого вида шлемом с дыхательной трубкой, похожей на мундштук тромбона, и линзами, закрывавшими глаза. Расстояние между обнаженным телом Триумфа и бритвенно-острым лезвием угрожающе сокращалось.
— Гниумфф! — принялся насмехаться убийца жестяным голосом. — Умги! Умги, гы, г'азная твагь!
Руперт резко метнулся влево, пробиваясь сквозь замедлявшую движения воду. Жало рапиры прочертило в воздухе ослепительную арку и с громким лязгом отскочило от бортика, к которому Триумф только что прислонялся.
— Я достагу тьебя! — гнусаво пробулькал наемник, поворачиваясь за жертвой.
— Прошу прощения, ничего не понял! — крикнул Руперт и рванул на середину бассейна, причудливо скрестив нырок головой вперед и плавание по-собачьи.
— Дьостагу тьебя, гы, г'азная тгагь!
Трубка убийцы забилась, и из нее выплеснулась вода. Последние слова превратились в звук, похожий на громкий спуск газов.
— Что? — с отчаянием спросил Триумф.
Убийца остановился в нескольких ярдах от убегающей цели и взмахнул руками с досадой:
— Ык! Ык! — Он всхрапнул. — Умг'ёшь… — Ему пришлось постучать себя по нагруднику.
Триумф неуверенно переспросил:
— Ты?
Душегуб радостно закивал:
— Гда! Гья кочу тьегя… — он показал на рапиру, а потом на Триумфа, — гугить.
— М-меня?
— Гда! — забулькал убийца, хлопнув в ладоши, и добавил: — Умг'ёшь в мугах!
ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА
— Вот же черт! — воскликнул Триумф и возобновил свои отчаянные попытки сбежать.
Вода вспенилась вокруг его бьющихся ног. Боец, разрезая волны, направился к нему.
Мореход выяснил, что ситуация к лучшему меняться не собирается. Еще одна цепочка пузырьков по дуге двигалась к нему, отрезая путь вперед, а спустя секунду со дна всплыл еще один наемник.
— Гавай мге этого пагня! Гья ему щас гогову к генам гублю! — проинструктировал он коллегу.
