Опускаю взгляд на смятые простыни. Становится больно. Чертовски. Внутри меня вновь что-то ломается, изменяется, трансформируется. Ранка кровоточит, но когда-нибудь затянется.
А на её месте возникнет шрам. Некрасивый, грубый.
Мои чувства к нему делают меня ранимой. Слабой. Ничтожно мелкой по сравнению с ним. Ведь он может меня раздавить. Вновь. Теперь иначе. Уже не только могуществом своего положения и финансового состояния. Но и властью над моим сердцем.
Не хочу его видеть. Поднимаюсь с кровати. Он тут же напрягается, будто в любой момент готов вернуть меня обратно. Хрен тебе.
— Хорошо. Но давай на берегу обговорим все условия, — зло чеканю сквозь зубы, которыми готова его ещё раз покусать, — сколько раз ты будешь меня трахать. Анал, орал, БДСМ?
Приподнимается на локтях. Губы изгибает веселая улыбка. Я его забавляю. Кретин!
— Всё и не только, — отвечает хрипло, проходясь взглядом по моему телу. Несколько раз. Словно уже представляя всё, что с ним будет творить.
Снова становится жарко. Прикусываю губу от досады.
— А сколько кроме тебя у меня может быть папиков? — Хочется всадить свои ногти ему в физиономию и располосовать. Глубоко, до крови, чтобы на память остались раны. Чтобы смотрел утром в зеркало и думал обо мне.
Веселье стирается с его лица. Как и все прочие эмоции.
— Меня тебе будет достаточно, — спокойный ответ.
Даже та уверенность, с которой он это произносит, бесит.
— Хорошо, — огибаю кровать, направляясь к двери, — я пришлю тебе список всего, что хочу купить в «ЦУМе», и не только.
Мне казалось, что я далеко от него. Но за пару шагов до двери он перехватил меня за талию и утащил в кровать.
Его тело горячее, как печка. Усадил себе на колени.
Обида переполняет, переливается через края. Готова утопить его в ней. Не хочу иметь с ним ничего общего.
Но запах его кожи попадает в лёгкие и вызывает цепную реакцию. Я реагирую на него, как сука на кобеля в период течки. Ничего личного, чистая физиология.
Упираюсь ладонями в его грудь. Совершенно бесполезное занятие. Всё равно что пытаться побороть медведя голыми руками.
— Отпусти меня, Сабуров, — шиплю сквозь зубы.
— Раньше ты не была против нашей близости, — проводит пальцами по моей щеке. Нежно. К собственности своей прикасается.
Вглядывается мне в лицо. Сердце бьётся быстро, судорожно. Руки ослабевают.
— Я была молодой и глупой, — борюсь с собой. Хмурюсь.
— Ничего не изменилось, — уголок губ ползёт вверх. В глазах веселье.
Клацаю зубами прямо перед его носом. Единственный способ проявить злость.
Его пальцы скользят между моих распущенных волос. Не сразу соображаю, зачем он наматывает их себе на кулак. Ответом мне становится резкая боль, когда он отводит руку назад. Морщась, почти откидываюсь на спину, чтобы ослабить натяжение.
Взамен неприятных ощущений его губы касаются моей шеи в мимолётной ласке. Лёгкой. Едва заметной, но сводящей меня с ума. Кажется, что ему известно какое-то тайное знание о том, как задурманить мой мозг.
Если я сдамся, то не смогу собраться. Растекусь лужицей в постели и стану его рабыней. Пока ему не надоест.
А мне нужно найти Аню. Только усилием воли я заставляю себя вернуться в реальность. Вспомнить, что этот мир вовсе не такой доброжелательный, чтобы можно было не переживать за сестру. Она, вероятно, в беде. А я тут прохлаждаюсь. В объятиях мужика, который предлагает мне бабло в обмен на моё тело. Но он хочет слишком дёшево откупиться. Так не пойдёт. Теперь предложенные мной условия меня не устраивают.
— Отпусти, — впиваюсь ногтями в его кожу на плечах, он с глухим рыком отрывается от меня, — мне нужно идти.
Смотрит недовольно. Всё всегда должно происходит так, как хочется господину. По его сценарию.
— Куда ты собралась? — сводит брови.
— Ты забыл, что моя сестра пропала? Нужно её найти. Тётка должна была обратиться в полицию, хочу узнать, сделала она это или нет.
Выдыхает, немного ослабляя хватку. Но всё ещё сжимая в своих ручищах, словно в тисках.
— Твою сестру ищут. Ты ей ничем не поможешь, если будешь рыскать по городу, среди пьяного сброда. А учитывая, что твоя задница везде находит приключения, то отпускать тебя опасно.
Ищут. Можно подумать, нашей полиции есть дело до обычных смертных. Тем более в праздники.
— А ты не собираешься вызывать ментов? — смотрю на него прищурившись.
Чуть сильнее вонзаюсь ноготками в его плоть. Испытывая какое-то странное, извращённое удовольствие от этого. А ещё оттого, что ощущаю под ладонями его кожу. Что он прижимает меня к себе.
Стараюсь не упустить мысль, витающую где-то рядом. Но от его близости мыслительный процесс сходит на нет.
— Зачем? — приподнимает бровь.
— Как зачем? Я же украла твоё сердечко, — склоняю голову набок. — Хотя о чём это я? У тебя же нет сердца.
Тычу его ногтем в накачанную грудную мышцу, под которой должно что-то биться. Качать кровь.
— Ты уже забыл, что запер меня в холодном подвале, обвинив в воровстве? — произношу слова и понимаю, что хочу причинить ему боль.
Глава 12А мне до сих пор больно, стоит вспомнить недавние события. Как надеялась на него. Как верила, что поможет. Что сразу разрулит и избавит от унижения.
— Не забыл, — направленность разговора Ратмиру не нравилась, но я отступать не собиралась.
— Это всё, что ты мне скажешь?
— Что ты хочешь услышать? — ни раскаяния, ни сожаления в голосе нет. Козлина.
Вглядываюсь в выражение его лица. Ему абсолютно плевать на мои чувства. Сабурова интересует только моё тело. Его сохранность.
Я всё же вырываюсь из его объятий. Мне кажется, я узнала о нём достаточно. Холодный, бесчувственный чурбан.
— Ничего.
Шлёпаю голыми стопами по полу. Вчера в ванной комнате оставила свои шмотки. Поёжилась от мысли, что придётся натягивать несвежую одежду.
Интересно, чем он сейчас займётся? Впрочем, ответ очевиден, если вспомнить его стояк. Надеюсь, ему больно.
Ванна вновь блестит чистотой, будто её только отдраили. Нур вроде собиралась встретить Новый год с друзьями. Неужели потом вернулась? На одной из полочек лежали выстиранные и выглаженные вещи. Ещё тёплые. Спасибо, добрый человек.
Между ног вязко, влажно. Внизу живота продолжает тянуть желание. Дернула ручку двери. Закрыто.
Стоя перед зеркалом, медленно принялась снимать шёлковую рубашку. Расстёгивая её по одной пуговице.
