Рука Быстрого Ветра соскользнула с груди девушки на бедро. Почувствовав под ладонью обнаженное тело, он засунул руку под кайму с бахромой и приподнял рубаху в поисках теплоты, затаившейся на внутренней поверхности ее бедер. Гладкость и теплота кожи поразили Быстрого Ветра, и он застонал, как от боли. Если бы кто-то сказал ему месяц назад, что он с такой тоской будет стремиться к белой женщине, он бы только рассмеялся. Никогда прежде ему в голову не пришло бы, что белая женщина станет однажды для него желанной.
Рука юноши скользнула выше, словно притягиваемая манящим теплом, разливавшимся по телу при воспоминании о сияющей гордой короне ее потаенного местечка. Утомленная за день девушка лишь только что-то пробурчала себе под нос, но не проснулась, когда его палец проник в нежную ложбинку между ее ногами. Влага струилась из сладостных глубин, и Быстрый Ветер задумался, сколько же мужчин наслаждались этим порочным телом. Однако, порочна женщина или нет, непреодолимое желание присоединиться к рядам бесчисленных неизвестных ему мужчин, которые овладевали ею, таилось в глубине его души.
Почувствовав себя как-то неудобно, Ханна неожиданно проснулась, с удивлением обнаружив, что Быстрый Ветер наклонился над ней и делает что-то непотребное, отчего она испытывает покалывание и жжение.
— Что ты делаешь? Не смей трогать меня! — жар стыда окутывал ее, исходя волнами от низа живота.
Губы Быстрого Ветра растянулись в насмешливой улыбке.
— Ты увлажнена и разогрета, чтобы принять мужчину.
— Я… не понимаю, о чем ты говоришь.
Его палец снова проскользнул в ложбинку, и ее тело изогнулось.
— Пожалуйста, не делай этого!
— А что ты хотела бы, чтобы я делал? Белые мужчины возбуждают своих женщин иначе? Или ты хочешь, чтобы я заплатил монетами белых за право овладеть тобой?
Ханна уперлась руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть. В темноте не было видно выражения его лица, но тепло серебристых глаз и жар тела опаляли ее.
— Ты обо мне не так думаешь. Я никогда не была с мужчиной.
Быстрый Ветер хрипло рассмеялся.
— Может быть, и правда, ты никогда не лежала с индейцем, но я знаю, что ты была с белыми мужчинами. Не лги, Ханна Маклин, мне известно, каких женщин называют шлюхами.
Его палец проник глубже. У Ханны перехватило дыхание от незнакомых ощущений, вызванных этим вторжением.
— Не бойся, воробышек, я могу доставить тебе удовольствие, если того пожелаю. Ты ведь получала удовольствие с другими мужчинами, или же их деньги были для тебя важнее мужских достоинств?
Ханна побледнела.
— Нет… пожалуйста… Я не шлюха… С чего ты взял? Не делай этого! Я буду твоей рабыней, буду тяжко трудиться, все буду делать, но не насилуй меня!
Если Ханна и запамятовала, он мог бы ей напомнить, что видел ее у входа в гостиницу несколько месяцев тому назад.
— Рабыня хуже грязи под ногами, — резко произнес Быстрый Ветер, до такой степени изнывая от желания проникнуть в нее, что его сердце колотилось о ребра, как бешенное. — Я могу заставить тебя делать все, что захочу, но если ты не угодишь мне, никто не осудит, когда я убью тебя.
— Я предпочла бы, чтобы ты убил меня сейчас, — тихо проговорила Ханна.
Давящее ощущение в ее лоне внезапно исчезло, потому что Быстрый Ветер убрал свою руку.
— Ты предпочитаешь смерть близости со мной? Индеец кажется тебе таким отталкивающим?
Ханна судорожно сглотнула слюну, набираясь смелости, чтобы ответить. По правде говоря, Быстрый Ветер совсем не казался ей отвратительным, но ее пугала мысль разделить ложе с дикарем-язычником. Она надеялась когда-нибудь выйти замуж и, не имея никакого другого богатства, собиралась принести в дар мужу свою невинность. Когда кончится срок найма, она сможет зажить другой жизнью, найти любимого, завести семью. Может быть, в свое время ей удастся помочь младшим братьям и сестрам перебраться в Америку. Но в ее планы на будущее не входили такие обстоятельства, как работа у злого хозяина, вроде мистера Харли, или же жизнь среди индейцев в качестве пленницы.
— Отвечай, — повторил Быстрый Ветер. — Ты предпочла бы умереть, нежели лечь с индейцем?
— Да! — в отчаянии крикнула Ханна. — Если ты изнасилуешь меня, я найду способ убить тебя, а потом убью и себя, — выпалила она бесстрашно, порывисто.
Быстрый Ветер молчал. Казалось непостижимым, что шлюха захочет скорее умереть, чем лечь с мужчиной, будь он индеец или кто другой. Он испытал большое желание удовлетворить ее просьбу о смерти, рука потянулась к охотничьему ножу, и он медленно вытащил его из ножен. Ханна не представляла себе, что он собирается делать, пока острие ножа не уперлось в ее шею и по коже не потекла теплая струйка крови.
— Убивай, — одобрила она, отбрасывая всякую осторожность.
Уж лучше смерть, чем рабство. Угодить Быстрому Ветру, видимо, будет нелегко, и она никогда не сможет забыть, что ее хозяин — злобный дикарь. Он уже угрожал отдать ее своим соплеменникам, если она ему не понравится.
Быстрый Ветер был поражен храбростью девушки, и пальцы, державшие нож, разжались. Как может маленький серый воробышек обладать такой удивительной стойкостью? Она привела его в бешенство, но он по-прежнему желал ее, и Химмавихьо сделает так, что она будет принадлежать ему! Только не против своего желания, нет. Он постепенно подчинит себе ее волю, и она добровольно, сгорая от желания, сама раздвинет ноги, принимая его, как принимала в своей постели белых мужчин. Он подведет ее к страсти неспешно, искусно, и в ней пробудится неистовое желание отдаться ему. А после того, как он насладится ею, можно будет отдать девку друзьям, чтобы и они потешились. Он ни на минуту не должен забывать, что Ханна принадлежит к ненавистному чейенам роду белых.
Быстрый Ветер улыбнулся, разглядывая картину, так живо нарисованную воображением. В глубине души он понимал, что в его намерениях есть какой-то изъян, но сомнение было похоронено в тайниках сердца. Быстрый Ветер решил разобраться во всем, когда придет время. Нож упал на землю из разжавшихся пальцев.
Ханна уловила момент, когда к Быстрому Ветру пришло решение оставить ее в живых: он перестал сжимать ей горло, и его тело расслабилось.
— Я получу тебя, Воробышек, — поклялся он, — но позже. Сейчас ты меня не привлекаешь. Твои кости так остры, что, того и гляди, проткнут меня.
Индеец улыбнулся, радуясь своей сообразительности. Он подумал, что Воробышек — подходящее имя для такой тщедушной птички, как Ханна Маклин.
— Спи, — коротко приказал он. — Завтра нам предстоит долгий путь до деревни Красного Облака.
Быстрый Ветер повернулся к девушке спиной. Ханна долго не могла прийти в себя, дожидаясь, когда сердце перестанет бешено колотиться и дыхание восстановится. Быстрый Ветер заснул. Казалось, уже давным-давно его тело расслабилось. Осторожно оперевшись на локоть и стараясь не разбудить лежавшего рядом индейца, она затаила дыхание и перегнулась через него, потянувшись к ножу, который он обронил, решив не убивать ее. Лезвие блестело в лунном свете. Пальцы Ханны сомкнулись на рукоятке, и вот нож у нее в руке.
