— Так вы, что же, совсем-совсем не старитесь? — вырвался из уст Гамая дурацкий вопрос.
— Да ты знаешь, на днях в воду глянулся — морщинку на лбу приметил. Похоже, начал-таки стареть. — Все, кроме вылупившего глаза Гамая, поняли, что Яр шутит. — Зачем чушь спрашиваешь? Знаешь же ответ. Спроси, еще сколько мне лет.
Все понимали, что этот вопрос прозвучал бы еще глупее первого. Летоисчисление в Племени шло от рождения Яра. На дворе нынче стояло лето шестьсот двадцать девятого года. Сопоставить одно с другим хватало ума даже недалекому сыну Медведя.
— А не будет ли слишком дерзко, попросить вас показать знаменитый Длинный нож? — Трой первым озвучил то, о чем другие никак не решались заговорить.
— Он в погребе внизу, сейчас принесу. — С этими словами Яр поднялся и вышел из комнаты. Вскоре он вернулся, держа в руках вытянутый кожаный чехол с прикрепленными к нему ремнями, изготовленный таким образом, чтобы его было удобно носить за спиной. Без всяких торжественных вступлений сын Ярада ловко вытащил наружу легендарное оружие.
Это было чем угодно, но только не ножом. К короткой, мастерски вырезанной из кости рукояти непонятным способом крепилось тонкое, в руку длиной, обоюдоострое лезвие. Идеально ровное, гладкое настолько, что на гранях плясали отблески языков пламени, горящего в очаге. Конец плавно сужался и выглядел ужасно острым. Камня, из которого было сделано оружие, в Долине не встречалось. Он с виду напоминал тот желтый, идущий в Племени на украшения, но был во много раз тверже.
— Любуйтесь. — Яр без колебаний оправил ходить чудесный предмет по рукам. — У него сейчас одна работа — вас удивлять. Лет триста им не пользуюсь. Вещь замечательная, но износ, в отличие от меня, имеет. Жалко. Берегу для особого случая.
Когда охотники налюбовались, а кое-кто еще и порезал палец, знаменитый нож вернулся в чехол, который отшельник, не унося, отложил в сторону. Далее, вполне ожидаемо, созрела просьба посмотреть вторую принадлежавшую сыну Ярада легендарную вещь. О неописуемой красоте Звездного камня, который мало кто видел, ходило множество рассказов.
Но это желание своих гостей Яр уже выполнять не стал, сославшись на то, что камень тоже валяется где-то в погребе и второй раз за вечер он туда не пойдет. Грубо выразив свое отношение к людям, не способным сразу решить, что им нужно, Мудрейший пообещал показать это чудо когда-нибудь позже. Ребятам оставалось лишь надеяться, что это «позже» наступит при их жизни.
Все это время жарившаяся на огне оленина, наконец, подоспела. В приятной компании лепешек и дикого лука она отправилась в свой последний путь под довольное чавканье. Набив животы, собравшиеся в комнате путники неожиданно осознали, насколько утомительным был уходящий день, и принялись усердно зевать.
Оставив охотников засыпать возле огня, хозяин удалился на ночь в другую комнату. Утром, всем вместе, им предстояло отправиться в Пещеру истории, где главный летописец племени — Яр, внесет их имена в ежегодно пополнявшийся список победителей состязаний от каждого рода. Фантазер Арил, погружаясь в сон, представлял себе восемь длинных, растянувшихся за сотни лет на десятки шагов рядов имен. Завтра они станут чуть-чуть длиннее.
Глава пятая
Прочь от гор
На рассвете, проснувшись, наскоро перекусив и получив парочку нагоняев от Яра насчет своей унылой медлительности, охотники снова двинулись в путь.
— До пещеры идти миль десять, столько же и обратно, — объяснял Яр свою спешку. — Да и там какое-то время потратим. Хотелось бы ночевать сегодня дома.
Огромная поляна, с пересечения которой и начался поход, просто поражала своими размерами. Столь большие, незанятые деревьями пространства кое-где встречались только на берегах Великой реки, да и то крайне редко. А так, чтобы посреди леса — о таком никому из ребят слышать не доводилось. Вокруг зелеными волнами расстилалось пышное разнотравье. Нечастые островки кустарника, покрытого ярко-белыми цветами, слегка приподнятые над поверхностью этого изумрудного озера, напоминали пушистые облака. Из под ног то и дело вспархивали серые перепелки. Изредка, громко хлопая крыльями, в стороне поднимался фазан. По мере продвижения на юг поле постепенно переходило в сосновый лес. Хвойные великаны, чьи вершины вздымались ввысь на сотни локтей, смотрелись сущими малышами на фоне колоссальной горной стены, встающей за ними.
— Красиво? — задумчиво проговорил Яр, и не дожидаясь ответа добавил: — У меня здесь лучшие в мире места! Я-то знаю, о чем говорю, многое повидал. Пришлось в свое время постранствовать.
— Расскажите! — встрепенулся Арил. Другие охотники также поспешили поддакнуть — всем было интересно. Долго уговаривать Яра им не пришлось — видно, за полгода одиночества Мудрейший соскучился по общению.
— Ну, слушайте. Мне не жалко. Лет эдак пятьсот назад, когда решил, что в родах среди людей мне места нет, ушел я ответы искать. И первый вопрос, что мучил меня ночами: «Откуда пришла моя мать?». Вроде бы, оно понятно откуда — с небес. Отец мой — Ярад, послал ее, и все такое прочее… Но поверить на слово — это одно, а самому убедиться — совсем другое. Собрался я, значит, и пошел край земли искать. Тут беды нет — все и так знают, где он. Видите, стеной нависает? Дошел до гор и направо свернул, обходить принялся. Особо не торопился — где побыстрее, где потише брел, где вовсе останавливался ненадолго. Знаете, в чем секрет? Не прошло и года, как вернулся я на тоже место, с которого свой путь вдоль гор и начал. Весь мир, получается, обошел. Три тысячи миль одолел. Убедился, что никаких тайных путей в далекие края, где люди такие, как мой, ножи делать умеют, нет и, видно, не было никогда.
«Три тысячи миль…», — попытался представить себе Арил это страшное расстояние. Попытался и не смог. Парень, вообще, никогда не делил путь на мили, предпочитая все мерить шагами или на худой конец полетами стрелы. В лесу так проще. «Миля — пятнадцать сотен шагов… Это же сколько пришлось шагать! Ноги в кровь стереть можно! Ну так то же Яр — у него, поди, не сотрутся», — продолжал размышлять Арил. «И вообще, кто придумал это слово — миля? Странное оно какое-то. Надо бы спросить у Мудрейшего». — Но задать свой созревший вопрос Лис уже не успел. Яр, оказывается, еще не закончил историю.
— Так что, проверено лично — места у меня здесь самые что ни на есть раскрасивые. Лучших не встречал ни в нашей части мира, ни у Безродных. У них, кстати, земельки-то поболе будет. Я за этими поганцами издавна приглядываю. Да вот недавно, лет двадцать тому, хаживал к ним втихаря. Много у них народа — в Племени столько не наберется. Всегда много было, да что с того. Единства как не было среди них, так, слава батюшке, и нет. Объединившись, побить нас смогли бы. А так, по частям, лезть через реку не рискуют, предпочитают друг дружке кровь пускать. Да и слава богам.
Молодые охотники обалдело, не перебивая, внимали рассказу Мудрейшего. А как же, от кого еще такое услышишь? Едва заметная тропинка уже змеилась по лесу, а Яр все продолжал говорить.
— Так вот, обрел я знание: куда от нас ни пойди, везде упрешься в горы. И разрывов, где проскочить можно, меж ними нет. Но мне тогда этого мало показалось — не успокоился. Решил, что раз между гор дорог не отыскалось, так можно поверху пробраться. Я тогда молодой, глупый был. Смерти не боялся. Полез. Но сначала, само собой, подготовился: лозы набрал, клиньев нарезал, припасы там всякие на спину погрузил, и вперед. То есть, вверх, конечно. Силушки у меня хватает. Упорно, долго полз, трое суток без сна. Чем выше взбирался, тем холодней становилось. Уж насколько я холода не страшусь, и то околевать стал. Пальцы не гнутся, губы трескаются, на усах и бороде сосульки выросли, вода в бурдюке замерзать начала. Полмили до края не добрался. И не в морозе дело— воздуха мало! Рот открываешь, дышишь, дышишь, а все не хватает. На десяток локтей продвинешься — голова гудит, сердце колотится, роздых требует. Пришлось назад поворачивать.
