— Мы оформим все официально. Подам заявление Семенычу, — имею в виду нашего участкового, — пусть составит протокол. Этот абориген впредь трижды подумает, прежде чем полезет с кулаками на сотрудника МЧС при исполнении. Это будет правильно и эффективно.
— Не занудствуй, Борисович, ну погорячился мужик. Приревновал. Девушка красивая, а ты ее телом грел, обнажённым между прочим, вот у него чердак и поехал.
— Ты знаешь, что могло случиться, если бы я не выполнил все необходимое? Еще пару минут и она бы потеряла сознание, пульс замедлился бы до тридцати шести биений в минуту, возникли бы судороги и рвота. Дыхание стало бы редким — до трех-четырех раз в минуту. Произошло бы острое кислородное голодание головного мозга, а это необратимые, на секундочку, последствия. И не было бы у этого аборигена его жены, а была бы мумия…
Я резко обрываюсь. Становится неприятно, внутри дерет, будто наждачной бумагой, делаю вид, что приступаю к работе. Да, это мое слабое место, даже на вызовах я всегда стараюсь не допустить черепно-мозговых травм, знаю каково это. Петрову известно о моей жене, потому он молчит почти целую минуту. Но потом решается развеять атмосферу.
— Как ты его назвал? Аборигеном? — хохочет. — Я его не оправдываю и понимаю, что ты поступил по инструкции.
— Сейчас мы это спустим с рук, а если в следующий раз он придет сюда с ножом?
— Значит, мы с Викингом выцарапаем ему на лбу надпись «я — осёл».
Усмехаюсь.
— И зачем она только за него вышла? — все еще «страдает» Викинг.
— За тебя что ль надо было, стажер? — смеется Петров.
— Да уж я получше буду, меня хоть по голове не бьют каждый день.
— А ты можешь застрять в дупле каком-нибудь или утонуть в бурной речке, во время спасения. Так себе жених.
— Ой, зато я нежный, а вот боксёр вряд ли.
— Так, — хлопаю по столу, — устроили базар. Инцидент исчерпан. Работаем.
— Мы-то работаем, шеф. Это ты у нас попал в амурный переплет, — давится смехом Петров.
И я уже раздумываю, чем бы в него кинуть, но в это время раздается сигнал, и я принимаю вызов. Сама судьба подкидывает шанс отомстить этим шутникам.
— Канализацию прорвало, необходимо спасти оказавшегося в западне сантехника.
— Ф-у-у, — кривится Петров.
— Петров, Викинг на вызов!
— А ты, шеф?
Издевательски смеюсь.
— А я на пульте пока посижу, вдруг придется еще одну красавицу телом греть.
— Ну шеф, — стонет Викинг.
— Заплыв по говно-реке, стажер! — отдаю приказ. — У сантехника слабое сердце, долго не выдержит.
— Есть, говно-заплыв, — встает по стойке смирно.
— И на базу потом не вздумайте возвращаться, — командую им в след, — домой мыться и переодеваться.
Наш врач Фёдор смеется, выглядывая из медпункта, а я ему подмигиваю.
Глава 9
Лиза
Сегодня очень странный день. Вчера весь вечер украшала капкейки для детского праздника, вылепливала смешные мордашки из мультиков, а утром, когда открыла холодильник, то обнаружила, что они абсолютно белые, просто покрытые глазурью, какими были до того, как я начала их украшать. Шеф-повар так орал, что у него полопались сосуды в глазах.
Это похоже на шизофрению. Я точно уверена, что декорировала их, не могло же мне это присниться. Но на празднике капкейки оказались неукрашенными, а мне объявили выговор. Странно и дико, я ведь знаю, что делала это. Расстроившись, я пошла домой, вернее сказать меня отправили «подумать над своим поведением и уровнем ответственности».
Это было настолько несправедливо, что на глаза наворачивались слезы. Я пришла домой и пожаловалась Жене, надеясь на поддержку мужа. Но он отругал меня, назвав несобранной. Мол, не украсила и забыла, может и морозильник сама закрыла, а Зинку обвинила. В общем, муж не поверил мне.
Он вообще был крайне раздраженным. Метался по дому, словно зверь в клетке. Вначале я подумала, что у него что-то в спортклубе, соревнования сорвались или проблемы с документам, но реальность оказалась куда ужаснее.
— Больше этот спасатель тебя не побеспокоит.
От шока я чуть не потеряла сознание. В глазах потемнело, в горле пересохло. Это то, что я думаю? Он, правда, ходил на базу МЧС?
— Господи, Женя, ты опять за старое?
Ревность — это наша давняя проблема, но я наивно полагала, что после свадьбы Женя угомонится, но похоже на этот раз он превзошёл сам себя. У меня даже сердце на минуту остановилось, когда он подтвердил, что наведывался к спасателям.
— Какой позор, — опускаюсь я на стул, взявшись за голову.
— Защищать свою жену не позор! Это обязанность любого мужчины.
— От чего, Женя? Мы совсем недавно в этом городе, а Олег Борисович спас мне жизнь.
— Отлично, — ухмыляется, прочищая горло, — ты уже и имя его знаешь. Сегодня он Борисович, а завтра, Олежка? Сдружились, значит.
— Женя, ты знаешь, чего ты добьешься? — громко вздыхаю, от мысли, что он выступал перед всем отрядом с обвинениями, к горлу подкатывает тошнота. — Того, что тебе либо штраф впаяют или еще чего похуже. Это тебе не сосед по площадке. Они же при исполнении.
Постепенно Женя успокаивается. Садится рядом со мной, обнимает, кладет голову на плечо. А мне становится грустно.
— Ты же знаешь, малыш, я тебя так люблю, что аж крышу сносит, как представил, что он тебя, своими лапищами…
— Делать ему больше нечего.
Эта его черта характера мне совсем не нравится. Он вспыльчивый и может наломать дров, как это было на свадьбе. Настроение совсем хреновое. Смотрю в одну точку, не могу придумать, как оправдать поступок мужа и снова улыбаться. Мне ужасно стыдно за его поведение, да и на работе один негатив. Места себе не нахожу.
Вечером, когда Женя уходит на вечернюю тренировку в спортклуб, где его ждут клиенты, я собираю еду, которую приготовила на нервной почве, в контейнеры. Порций оказывается много, сложив все в сумку, я иду на базу спасателей. Вначале ставлю все на крыльцо и ухожу. Потом думаю, что это глупо, вдруг еду никто не заметит и все испортится. Возможно, если я накормлю ребят, моя совесть за поступок мужа успокоится. Над крыльцом тускло горит лампочка, вокруг летают мошки. Тишина, вода в колодце, как чёрное стекло, сверчки поют — заслушаешься!
Так я и мечусь несколько раз, вначале спускаюсь, стараясь постучать, потом передумываю, оставляя сумку.
— Что вы делаете? Это что, шаманский танец такой?
Я вздрагиваю, оборачиваясь. Ну вот, снова опозорилась.
— Решили наложить проклятье на мою базу?
В горле першит, когда я вижу, что ко мне идет начальник отряда собственной персоной. Голый по пояс и взмокший от тренировки, он тащит на плече бревно.
