– Могу представить, какой глушью кажется тебе место, – задумчиво сказала Джесс.
– Нет, – тихо ответила Кейт. – Здесь я чувствую свободу.
Джесси услышала грустную нотку в голосе девушки и попыталась нарисовать себе другую жизнь, в которой она не могла свободно пойти туда, куда ей хотелось, или самостоятельно принимать решения. Такой вариант ей вообразить-то было трудно.
– Работа здесь никогда не заканчивается, но в итоге ты знаешь, что всего добился сам и никому ничем не обязан. Мне кажется как раз это и привлекает сюда многих. Поэтому, кстати, так много людей оседает здесь, даже когда это кажется глупым.
– Глупым? – недоверчиво переспросила Кейт. – О нет, я так не думаю. Я бы назвала это храбростью. Это смелый и достойный восхищения поступок.
Джесси вдруг ощутила прилив гордости, словно она совершила какой-то подвиг, и всего-то лишь из-за слов этой девушки. А вот это точно глупо. Но все равно, ей понравилось это чувство.
Остаток пути до гостиницы они прошли в приятном молчании. Кейт увидела, как ковбои, толпой или по двое, входили в салун на первом этаже гостиницы и выходили из него, громко приветствуя приятелей, с которыми не виделись месяцами. Многие махали или кричали Джесси, а она, в свою очередь, почти со всеми здоровалась по имени. Из открытых дверей доносились звуки пианино, добавляя веселья в общий гвалт. Кейт направилась к створчатой двери, но Джесси остановила ее, взяв за руку.
– Позади есть лестница, пойдем лучше туда. Тебе не следует быть в таком месте, – пояснила она и повела девушку по узкому переулку между гостиницей и госконторой, где регистрировались земельные сделки.
– А тебе? – спросила Кейт, удивленная покровительственным отношением со стороны Джесси. Вместе с тем, от этого у нее потеплело на душе.
– О, я совсем другое дело. С большинством из этих мужчин я перегоняла лошадей, а со многими еще и в карты играла. Парочку из них мне не раз и не два приходилось отвозить домой. Но никакая леди не захочет зайти в салун. К тому же ярмарка – это немного сумасшедшая пора.
– Понимаю-понимаю, – серьезным тоном заявила Кейт. Джесси уловила легкую насмешку в голосе девушки и заметила, как по ее гладкому лицу промелькнула тень улыбки. – Прости, не хотела читать тебе мораль.
– Это я тебя просто дразню, – рассмеялась Кейт и сжала руку Джесси. – Давай уже поднимемся наверх.
Они поднялись по внешней деревянной лестнице на второй этаж, и пошли по узкому коридору, вдоль которого было по полдюжины дверей с каждой стороны, к комнате Джесси. На неказистой железной койке лежал тонкий матрас, у стены стоял комод, на которой поставили кувшин с тазом, часть пола закрывал старый плетеный ковер. Джесси придвинула единственный в комнате стул к окну, чтобы Кейт могла наблюдать за тем, что происходило на улице.
– Я недолго. Хочу оттереть лицо от пыли и надеть штаны, которые не будут стоять колом, если их снять и поставить.
– Не спеши. – Кейт смотрела, как Джесси отстегнула, тяжелый пистолет, висевший у бедра, и привычный движением положила его на кровать, после чего сняла кожаные чапсы [4], надетые поверх штанов. – Вот это и есть шестизарядник? Джесси посмотрела на девушку, держа одну ногу навесу, чтобы стащить сапог.
– Почти у всех револьверов сейчас по шесть патронов в барабане. Они отличаются калибром пуль. У меня кольт 45-го калибра. Им пользуется вся армия. Этот пистолет еще называют "миротворцем", но я подозреваю, что это шутка такая.
– О, ясно, – сказала Кейт, заметив сарказм в голосе Джесси, когда она упомянула армию. – Я так понимаю, солдат ты не жалуешь. – Даже не могу сказать, нравятся они мне или нет. Просто мне не много действует на нервы, когда правительство посылает солдат, а те не имеют никакого представления ни о том куда их отправили, ни о том, что за люди здесь живут, какие у них традиции, а потом еще бьют себя кулаком в грудь и заявляют, что они – прямо закон и порядок.
Они беспокоят тебя на ранчо? – спросила Кейт. Девушке действительно стало любопытно. Ей никогда не приходило в голову, что люди вроде Джесси, чьи семьи упорным трудом, а зачастую и большой ценой, отвоевали себе жизненное пространство в этом негостеприимном краю, могли испытывать неприязнь к представителям центральной власти, находившейся от них за тридевять земель.
– Порой они утащат какую-нибудь корову, – призналась Джесси. – Я бы им сама с удовольствием дала что-нибудь из провизии, но они, похоже, не считают, что вообще-то нужно спрашивать разрешения.
Наверное, они даже не задумываются об этом, – предположила Кейт. Ей стало обидно за Джесси.
– Мне кажется, мы здесь многое делаем не так, как на Востоке.
Ты когда-нибудь была на Востоке? – Кейт развернула стул от окна, не найдя на улице ничего такого, что могло бы заинтересовать ее сильнее, чем Джесси Форбс. Джесси налила в таз воды и начала свой рассказ.
– Отец говорил, что мама хотела, чтобы я выучилась. – Джесси умыла лицо, потом окунула голову в воду и вслепую потянулась за полотенцем. Вытерев лицо, она продолжила: – Мне очень этого не хотелось, но я должна была уехать, когда мне исполнилось бы семнадцать лет. Отец был непреклонен. – Но ты не уехала? – с интересом спросила Кейт. Джесси слегка напряглась. Она открыла лежавшую на кровати седельную сумку. Вытащила оттуда чистые, хотя и полинявшие штаны из джинсовой ткани и рубашку с вышивкой.
За месяц до того, как я должна была уехать, отец погиб, его затоптали лошади, – тихо сказала Джесси. – Мне пришлось остаться и вести дела на ранчо.
– О, мне так жаль, Джесси. – Услышав в голое женщины печаль, Кейт моментально пожалела, что затронула эту тему и вызвала болезненные воспоминания. – Все в порядке. Такое здесь практически в порядке вещей. Кейт промолчала. Ей было трудно представить, что можно вот так трагически лишиться отца, и она догадывалась насколько это, должно быть, больно. В ту пору Джесси было примерно столько же лет, как ей сейчас, и Кейт восхитилась ее выдержкой, подумав, что она редко встречала более уверенных в себе людей.
Кейт погрузилась в свои мысли, и ее застало врасплох, когда Джесси принялась снимать грязную рубаху и штаны. Невольно у нее вырвался резкий вздох: ее удивила тонкая хлопковая нижняя рубашка, которая была на женщине вместо корсета, и вдобавок испугал большущий синяк на ее левом бедре. – Так ты все-таки ушиблась! – воскликнула Кейт.
От этого неожиданного взрыва эмоций Джесси застыла, наполовину натянув чистые штаны. Проследив за взглядом девушки, она посмотрела на свою ногу.
– Ах, это. Да это разве ушиб для ковбоя? – Фыркнув от смеха, она надела штаны и заправила в них рубашку. – Это всего-то еще один маленький подарок от того самого жеребца.
