Вечерело. Над Озетом сгущались сумерки. Предвкушение перегорело. Я просто сделаю то, что должно — я, глядя предателю в глаза, спрошу, кого он пустил в наш дом.
Наконец, окончательно стемнело. Пора? В трактир я вошла с чёрного хода. Выбить хлипкий замок не составило труда. Зашлась лаем прикормленная дворняга. Я шмыгнула в проём. Ну и вонь! Хорошо, что мне необязательно дышать, но мерзкий запах всё равно забивается в ноздри. Я чихнула.
— Траш!
Незамеченной поднялась на жилой этаж. В коридоре никого, из второй слева комнаты доносится характерное пыхтение и тянет отчаянием. Ну да, разносчицы здесь явно не только заказы разносят, но и дополнительно обслуживают. Я прошла мимо. А чем тут помочь? Посадить на свой горб обузу? А почему эту, а не другую? Несчастных много. Если бы я почувствовала желание вырваться и освободиться — вмешалась бы, но разносчица давно смирилась с неприятной работой.
Горис, как я и предполагала, снял одну комнату на всю семью, и меня от них отделяет тонкая деревянная перегородка. Из горла вырвалось тихое рычание. Хищные инстинкты вновь дают о себе знать. Я мотнула головой отгоняя наваждения, а в следующее мгновение бросилась от двери прочь, потому что к ней зачем-то направилась жена Гориса. Я успела скрыться на лестнице, а пожилая женщина всего лишь прошла в общую уборную, расположенную в конце коридора. Так-так. А не это ли удобный момент?
Второй была будущая мама. Я совсем притихла. Не хватало, чтобы она меня увидела и испугалась. Ей волноваться нельзя. Хватит, что из-за Гориса страдать будет. Или не будет?
А вот и предатель. На месте я себя удержала усилием воли. Желание порвать Гориса на части жгло хуже калёного железа, но я держалась. Я это я, личность, а не тварь.
— Неплохо, — одобрила богиня.
Тьма за мной всегда что ли следит?
— Я должна быть уверена, что ты не сорвёшься. Предпочитаю сама уничтожать собственных чудовищ, не дожидаясь жрецов Света.
Ох.
Жёстко, но правильно. Я нежить, и если я не справлюсь, кто-то должен натянуть поводок. Богиня по- детски звонко рассмеялась и пропала. Хм, а ведь это не пустой обмен репликами, Тьма помогла мне взять себя в руки. Спасибо!
Горис уже зашёл в уборную. Я скользнула внутрь вслед за ним, сама захлопнула дверь и даже накинула крючок в петлю. Нечего нам мешать. Старика я несильно прижала к стене, даже не душила, просто рот ладонью зажала, посмотрела в его расширенные от страха глаза и никакой радости не почувствовала. Только тупую боль предательства. Сколько себя помню, Горис был. Да, формально он слуга, но и для меня, и для родителей он был скорее членом семьи, до мозга костей своим, этакий дальний родственник, не вмешивающийся в дела и создающий домашний уют.
— Узнал, — удовлетворённо протянул а я.
Желание вырвать предателю горло вернулось. Если бы не он, родители, возможно, сумели бы спастись. Горис жалко всхлипнул.
— Я сейчас уберу руку, а ты будешь вести себя тихо-тихо. Да?
Горис промычал утвердительно, и я медленно отняла ладонь. Старик всхлипнул, смолчал.
— Узнал? — повторила я.
— Ю-юн-ная госпожа. Вас же уб-били.
— Да. У меня холодная кожа, и совсем нет пульса, а ещё под грудью есть глубокий разрез прямо до сердца.
Слёзы бесконтрольно потекли по его щекам, Горис всхлипывал и поскуливал.
Надо спросить, кого он пустил, что о них знает, как сговорился.
— Почему ты предал нас, деда Го? — я намеренно назвала его так, как звала в детстве.
Случившегося не изменить, но будет легче, если Гориса вынудили. Шантажировали жизнью сына, жены. Жаль, что он не доверился нам, но это можно понять.
— Три с половиной сотни золотых, юная госпожа.
Зачем? Я ведь надеялась оправдать. Я бы ушла. Я прокляла только троих убийц и тех, кто с ними кровь от крови, плоть от плоти. Горис вне списка! Он — моё личное дело.
— Ты не похож на богача, — я выразительно оглядела грязное зловонное помещение.
— Все деньги на счёте в банке. Я не рискнул снимать в дорогу.
Разумно.
Хватит соплей. Я должна вытащить из Гориса всё, что он знает об убийцах, а не смотреть на полноводные ручьи слёз, не слушать гулкое биение старческого сердца, не сожалеть о случившемся.
— Кого ты пустил в наш дом?
Горис моргнул.
Траш!
— Расскажи мне. Я уйду и не трону. Ничего никому не сделаю.
Его пульс шарахал всё чаще и громче.
— Юная госпожа, они ничего не знают, — пролепетал старик, — ни сын, ни бабы.
— Я их не трону, клянусь.
А ведь правду сказал. Хоть в них не разочаровалась.
— Ну же, спокойней. Просто поговори со мной, и я исчезну, забудусь, как страшный сон.
Горис всхлипнул. Я открыла кран, зачерпнула пригоршню холодной воды. Вот уж не думала, что буду приводить предателя в чувство. Мне показалось, что вода помогла. Сбившееся дыхание чуть выровнялось, сдавленные рыдания стихли.
— Кто те трое? Мне надо, очень.
— Простите меня, юная госпожа. Я не хотел. Так получилось. Простите. Сам-то я себя теперь никогда не прощу, — каждое новое слово давалось ему тяжелее предыдущего, Горис говорил всё тише. — Простите… Да, моя смерть должна была быть именно такой…
Траш, я больше не слышу пульса! Горис замолчал, глаза закатились, и он стал оседать.
— Эй, не смей! Не надо, я уже не хочу твоей смерти. Траш!
Я бережно уложила Гориса на пол. Наворотил дел, старый дурак. Тьма, почему я ничего не могу сделать? Пока найду лекаря, будет слишком поздно. Вроде бы могут помочь три нажатия на грудь подряд. Не знаю. Делать, наверное, надо как-то по особому, но хуже уже не будет. Попыталась запустить сердце вновь. Раз, два, три, остановка. Раз, два, три, остановка., Раз, два…
— Шанита, бесполезно. Он умер, — вздохнула на задворках сознания богиня.
Я проигнорировала. Раз, два, три, остановка.
— Шанита…
Я отступила и поднялась с колен.
— Прости, Горис, видит Тьма, я этого не хотела.
Удивительно, в коридоре ещё пусто. Я вышла из уборной, оставив дверь на распашку, сбежала по ступенькам вниз, проскочила обеденный зал, отмахнулась от потянувшегося ко мне пьяницы и вылетела на улицу. Была бы живой — зарыдала бы. Глаза оставались болезненно сухими. Как же так? Что же мне делать?
— Ты сама виновата, — безжалостно заметила Тьма. — У тебя было время на один вопрос, но ты потратила его на редкость бездарно.
Да при чём тут это?! Я завернула в ближайший проулок и привалилась к стене. Плохо, мне очень- очень плохо.
— Ты провалила свою часть нашей сделки, — продолжала богиня, объявляя мне окончательный смертный приговор.
