Это просто шок!
Сейчас все неважно, главное – выбраться, не нарвавшись при этом ни на тех, кто нас сюда затащил, ни на других!
Сбрасываю туфли, осторожно, стараясь быть вообще бесшумной и даже не дышать, подбираюсь к лестнице.
Наклоняюсь, пытаюсь расслышать хоть какие-то звуки.
Ничего. Тишина. Полная. Оглушительная. Такая, что даже кажется, что она звенит.
А ведь те громилы возвращались, я точно слышала! И тихими они не были, ни когда с девчонками уединились, ни когда остались без них – хохот даже сюда доносился, через закрытые двери!
Мчусь босиком вниз, даже не стараясь придерживаться за перила.
Выглядываю уже в комнату, туда, где стол был накрыт, где все они сидели.
Остатки празднества остались – початые бутылки, невыпитые рюмки. И никого. Пусто.
Решаю не смотреть дальше, в комнатах, не искушать судьбу.
Пулей мчусь к выходу, в коридор.
Хватаю свой пуховик, даже сумочка моя тут же, на крючке болтается.
Надеваю, замирая перед дверью.
Страшно до жути, - а вдруг они там, сразу за ней? Ну, мало ли – вышли на воздух? Если сейчас столкнусь с кем-то из них, вот так, нос к носу, кто мне поверит, что я не имею отношения к тому, что произошло с этим самым Коброй? Хотя, - не факт вот еще, что он не подыметься! И сам не настигнет меня у этих же дверей!
Набрав воздуха полные легкие, как будто собираюсь нырнуть, медленно открываю двери.
Слава Богу, даже не скрипнули.
Выскальзываю из дома, на ходу надевая обувь.
Делаю осторожные шаги. Звук в сугробах он такой, предательский. Далеко слышиться может, особенно в лесу, тем более, когда вокруг никого на многие километры. И только оказавшись уже за первыми деревьями, с каждым шагом постоянно оглядываясь на злополучный дом, начинаю нестись со всех ног.
Снег давно забился в туфли, я падаю, несколько раз прямо лицом в сугроб, - но это все неважно! Это такая ерунда!
Где-то вдалеке раздаются новогодние фейерверки. Вот так вдруг, на фоне этой белой тишины вокруг.
А я сижу, смеясь, чувствуя, как по лицу катятся и тут же заледеневают слезы. С безумно колотящимся сердцем. Понимая, что чудеса бывают очень простыми. И самое главное на свете – это когда ты в безопасности, когда твоей жизни ничего не угрожает!
А мы мечтаем, придумываем какие-то чудеса, расстраиваемся, если они не случаются с нами! Господи! Как же это просто – лишь бы быть свободной! Лишь бы просто жить!
Никогда! Никогда я больше ни во что не влезу! Не поддамся ни на одну сомнительную авантюру, пусть это будет даже поездка в ночной клуб! Пусть даже и проживу скучную серую жизнь! Да она же – счастье по сравнению со всем, что могло бы случится! Я ведь уже и с ней, пусть серой и невзрачной, успела попрощаться в этом аду!
Обхватываю себя руками, снова погружаясь в темноту и тишину, - фейерверки заканчиваются так же внезапно, как и начались.
Но ничего. Теперь я выйду отсюда. Из этого леса и из этого кошмара. Теперь я знаю, по крайней мере, в какую сторону идти! А дальше… Дальше разберусь, без разницы, куда выйду. Пусть даже в какой-то захудалый поселок! Дальше уже ничего не страшно!
Покачиваясь, подымаюсь, делая первый шаг в сторону праздника, что успел донестись до меня.
– Стоять, - раздается сзади совсем тихо.
Даже опускать глаза не нужно. На моем плече лежит тяжелая рука.
Чуть не падаю обратно, в миг почувствовав, как перед глазами все начинает расплываться белизной.
Не ушла? Не убежала? Или тут целые полчища таких маньяков? Поселение у них, что ли, здесь, в этом лесу?
– Отпусти ее, - раздается где-то –сбоку ледяной спокойный голос. Резкий. Жесткий. Такой, которому нельзя не подчиниться. И… Незнакомый! Такого голоса я точно в эту ночь не слышала! Значит, это не те, еще одни, другие! О, Боже!
– Она нас видела, Север, - хрипло отзывается тот, кто уже успел схватить меня, крепко прижав к себе. – Ее нельзя отпускать. Все расскажет.
– Отпусти, - жестко, с нажимом и тихо. Но это страшнее крика. Меня снова простреливает ужас. С головы до пят. По позвоночнику вниз.
– С каких пор мы стали оставлять свидетелей? – первый хрипит недовольно, скрипит голосом, как ржавое железо. – Не та ситуация, чтоб рисковать.
– Не ты решаешь, - и снова спокойствие. Будто выплевывает слова. Нет, скорее – стреляет ими. Точно и наповал. До мурашек.
А я шелохнуться боюсь. И глаза закрываю. Чтобы не видеть. Их лиц. Ведь, если я никого не видела, какой из меня свидетель?
– Зачем нам лишние проблемы, Север? Разве их у нас не хватает? – недовольно бурчит первый. – Давай все закончим и похороним здесь.
От слова « похороним» мне становится окончательно дурно. Потому что я уже поняла, увидела, что это – буквальный, очень прямой, а не переносный смысл. Того, наверное, вот так же убрали – тихо влезли через окно и всадили нож. Там-то я не разбиралась, да и подробности эти мне бы лучше и не знать. Наоборот, забыть бы все поскорее!
– Я ничего… Никого… Не видела!
Внутри меня все орет, бьется в истерике, а на деле выходит слабый бессвязный звук.
– Хочешь жить?
Темная фигура приближается.
Красивое, нечеловечески красивое мужское лицо склоняется над моим, обдавая ароматом дорогого парфюма. Холеная рука подымает подбородок, заставляя посмотреть в глаза.
Тоже черные, обжигающие, полыхающие огнем, - ядовитым пламенем, от которого я непроизвольно вздрагиваю. Но с тем садистом это как рай и пекло. Сумасшедшая разница. Немыслимая.
Даже не верится, что вот такой мог иметь какие-то дела с тем кошмарным уродом. Да и вообще – любые дела в этом Богом забытом лесу, еще и в новогоднюю ночь!
Он будто только что вышел с обложки журнала – невозможно далекий, нереальный. Прическа – волосок к волоску. Дорогое стильное последней моды пальто. Или я действительно сошла с ума на фоне шока и мне все это мерещится?
Послушно киваю, будто загипнотизированная взглядом.
– Тогда молчи, - ледяным спокойствием заверяет меня ожившая мечта всех девушек. – Пока молчишь – ты в безопасности.
Снова киваю, прикусывая губу. Очень трудно молчать, когда накатывает волна истерики. Когда хочется молотить кулаками по груди и лицу, пытаясь достучаться до человеческого!
– Хорошо, - он кивает головой и вдруг одним плавным движением забрасывает меня себе на плечо. – Идем, Гордей. Мы здесь закончили.
И не приказывает, но голос такой, что невозможно не подчиниться.
