В коридоре появляется мама. Взгляд недовольный. Губы поджаты. В руках лопатка для сковороды, которой раньше у меня в доме не было.
Весь ее вид выражает недовольство и я даже понимаю почему.
- И когда ты собиралась рассказать мне об этом? – тычет лопаткой в сторону кота.
- Ну, это временно, - снимаю обувь, стараясь не смотреть в глаза матери.
- На сколько временно? Потому что, судя по тому, сколько шерсти я вымела сегодня из квартиры, это «временно» тянется уже как минимум год.
- Ну, ма, - ною я, почесывая Демона за ушком, - подруга попросила присмотреть за ним несколько неедель. Посмотри, какой он миленький
Вру.
Не говорить же матери, что некая незнакомая мадам укатила до Нового года за границу и искала того, кто смог бы присмотреть за ее любимцем? Конечно же, я откликнулась. И не потому, что у меня большое доброе сердце, готовое предоставить временное пристанище всем котикам в округе, нет, просто я очень меркантильная особа.
До тех пор пока не обзаведусь полным третьим объемом груди.
И об этот маме тоже знать не стоит.
- Милана, чем ты только думала когда решила жить в квартире с котом? Ты знаешь, сколько бактерий он разносит своими лапами? Сначала копается в своем лотке, а потом бежит на кухню. Я сегодня раз десять его со стола сгоняла. А потом с кровати. И запах, Милана, у тебя в квартире жуткий запах котячьей мочи!
Принюхиваюсь, пытаясь уловить тот самый запах, но нет, ничего.
- Ма, тебе кажется.
- Малана, делай что хочешь, но чтобы завтра его в квартире не было. А что если заявится хозяйка и увидит его? Она же тебя вместе с эти котом на улицу попрет.
- Ма, ну не каркай, а, - вздыхаю и, освободив Демона от оков шелка, иду в комнату.
- Ужин почти готов, - кричит она с кухни, - и вообще, могла бы сделать вид, что рада моему приезду!
- Я очень рада, мам, честно.
Открываю шкаф, любуюсь идеальными стопочками сложенной одежды, ведь еще рано утром здесь царил хаос, пытаюсь найти свою домашнюю футболку и замираю, наткнувшись взглядом на пустую полку в самом верху.
- Мааам, а где старая подушка? В шкафу была, на верхней полке.
- Там, где давно должна была быть. На мусорке.
Именно сейчас я поняла значение фразы – вся жизнь пролетела перед глазами. Только в моем случаи, перед глазами пролетела каждая мелкая и крупная купюры, которые с таким трудом были отложены на мое «счастье». И которые хранились в той самой подушке, которая, возможно, была уже в пути на городскую свалку.
Божечки, пусть она будет в мусорном баке. Сделай так, чтобы мусоровоз еще не приезжал опустошать его.
Резко срываюсь с места и в домашних тапочках, без куртки, вылетаю из квартиры. К моим денежкам.
Я спасу вас, родненькие.
- Дочь, ты куда? Что случилось?
Но отвечать на вопросы времени нет.
Семь этажей, четырнадцать пролетов, двор. К мусорным бакам успеваю почти вовремя.
Почти – потому что некая «дама без места жительства» (читай БОМЖ) с моей подушкой под мышкой медленно удаляется от синих пластиковых баков.
Вовремя – потому что появись я на минуту позже и все бы пропало.
- Женщина! Женщина! – ору отчаянно, пытаясь остановить ее.
Женщина не оборачивается, поэтому я, не сбавляя скорости, обгоняю ее и перекрываю путь.
- Простите, но эта подушка принадлежит мне. По некоторому недоразумению, она попала в мусор. Не могли бы вы, вернуть ее обратно?
- Это моя территория, значит и подушка моя.
- Я заплачу.
Женщина меняется в лице, молчит, наверное, мысленно подсчитывая сколько сможет поиметь, я же рассматриваю ее с ног до головы и при этом пытаюсь оставаться невозмутимой.
Два разных ботинка, длинная юбка из-под которой выглядывают порванные рейтузы, засаленная синяя куртка, с дырками в разных местах и натянутая почти на глаза вязанная шапка.
Господи, почему в мире существуют такие несчастные люди? Что такого должно произойти с человеком, чтобы он скатился на самое дно?
- Деньги гони наперед, - говорит она, сжимая »товар» под мышкой еще сильнее.
- У меня с собой нет, но если вы подождете, то через пять минут принесу.
- Я что, похожа на лохушку? – возмущается она.
- Я не вру, хотите, пойдем вместе к моей квартире.
- Ага, знаю я вас таких. Заманят, а потом на органы сдадут. А я слишком молода, красива и полна сил, чтобы умирать.
Смотрю на эту «молодую, красивую и полную сил» и решаю попросту выкрасть то, что по праву пренадлежит мне.
Пользуясь моментом внезапности, делаю выпад вперед и, крепко ухватившись за край, тяну на себя. Бомжиха – а после того как мы стали врагами по-другому ее назвать не могу – реагирует молниеносно. Хватает за второй край наволочки и тянет на себя.
Я совершенно не ожидаю нечестной игры, поэтому, когда мой противник со всей силы наступает мне на ногу – вою от боли и почти выпускаю из своих рук уголок стопроцентного хлопка.
Значит так, да? Что ж тогда и я буду играть не по правилам.
Тяну подушку изо всех сил на себя, а потом резко выпускаю – бомжиха вместе с ней летит на землю.
Подбегаю и хватаю то, что принадлежит мне, но не успеваю сделать и шагу, как зарываюсь носом в асфальт, а сверху наваливается женщина.
Неожиданная подсечка, мать твою.
- Я первая ее нашла! А ну, отпусти!
- У меня на нее больше прав чем у вас - я спала на ней два года!
Я чувствую этот жуткий запах, исходящий от ее одежды и тела, но сейчас это ни сколько не волнует, да меня даже не волнует, что у нее могут быть вши и от такого близкого контакта на мои волосы может перекочевать целое племя. Все, что сейчас может волновать – деньги, спрятанные под наволочкой.
Мы качаемся по асфальтированной дорожке перед домом, бьем друг друга локтями, ногами, дергаем друг друга за волосы, рычим, кричим и в какой-то момент я даже получаю хороший такой удар в глаз, а потом чувствую, как обжигает щеку – бомжиха расцарапала мне лицо своими длинющими ногтями.
Не знаю чем бы закончилась эта битва и кто бы пал смертью храбрых, если бы на помощь не примчала моя мама.
Со сковородой в руках.
Но это я уже рассмотрела потом. Сейчас же, лежа лицом вниз, на мокром после растаевшего снежка асфальте и укрывая под собой подушку, слышу лишь быстрый приближающийся топот ног и крик:
- А ну отстала от моей дочери, скотина!
И как хряснет ее по ноге, цепляя заодно и мою.
Мы с бомжихой одновременно вскрикиваем от боли.
