Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
Руби. Но зачем нам эти части мозга? Жизнь и без того достаточно трудна!
Нейролог. Потому что эти части активируют сигналы об ошибке, а эти сигналы нужны, чтобы помогать нам. Например, если ты спускаешься по лестнице и тебе кажется, что ты дошла до последней ступени, но твоя нога продолжает опускаться слишком низко. Тут мозг посылает тебе громкий сигнал «ошибка!», чтобы привлечь твое внимание, – и тем самым уберегает тебя от падения. Эти сигналы работают как знак «стоп», позволяя тебе понять, что именно пошло не так, и вовремя изменить свои действия.
Руби. Я могу понять, что в мозгу есть часть, которая посылает сигнал: «Ой, сейчас я упаду», но почему при этом я добавляю: «Какая я неуклюжая?»
Монах. Проблема в том, что, помимо этого сигнала об ошибке, в нас еще есть оценочные суждения и самокритика. Похоже, это особенно распространено в современном обществе. Когда в 1960-е годы тибетские ламы впервые стали приезжать на Запад, они поразились тому, как сильны у западных людей ненависть к себе и чувство вины и как они страдают от этих чувств. В тибетском языке вообще нет слова для понятия «вина». По сути дела, в буддийских культурах детей воспитывают, внушая им, что сознание по природе своей доброе.
Руби. А что, если мы, западные люди, избавились бы от слова «вина» и не учили этому понятию своих детей? Мы бы не ощущали себя виноватыми?
Нейролог. Именно так. Нам стоит так и поступить. Наш мозг останавливался бы и замечал наши ошибки, но, если общество и культура не навязывают понятие и чувство вины, вина и не возникает.
Руби. Если бы мы дали монахам слово «вина», они бы через какое-то время почувствовали себя виноватыми?
Монах. А тут многое зависит от воспитания. Мне кажется, на Западе детям очень много и часто говорят «нет». Может быть, западные родители так устают и выматываются, что им просто легче почаще говорить ребенку «нет». Традиционное восточное общество скорее склонно говорить «да». Если дети слишком часто слышат «нет», то вырастают, веря, что совершили нечто плохое, их преследует внутренний голос, который твердит «Ты неправ» или «Ты плохой» и внушает детям, что они – те, кто часто будет слышать «нет». Таким образом, западные люди вырастают с ощущением, будто с ними что-то не так и они какие-то плохие или неправильные.
Нейролог. У меня в детстве было сильное чувство вины. Возможно, это связано с американской культурой и традициями Среднего Запада, которые по своей сути очень пуританские. У меня они наложились на индийскую культуру, в которой дети несут груз родительских надежд и ожиданий. Полагаю, что теперь, когда я вырос, это чувство вины по большей части и вызывает основную часть моей самокритики: я постоянно терзаюсь, все ли со мной правильно и достаточно ли старательно и много я работаю. Но можно мне на минутку вернуться к тому якобы вредному гену?
Руби. Наверно, ты хочешь сменить тему, потому что чувствуешь себя виноватым. Ладно, давай, меняй, поговорим про ген.
Нейролог. Я думаю, в каком-то смысле не так плохо быть самокритичным, потому что самокритика предупреждает тебя, когда что-то идет не так. Внутренний голос привлекает твое внимание, и ты анализируешь ситуацию. Когда ты счастлив и все идет хорошо, внутренний голос молчит.
Руби. Почему мы не замечаем благожелательные внутренние голоса? Ты прав! У меня никогда не звучало в голове: «Ух ты, какая я молодец, хочется дать самой себе медаль».
Нейролог. Когда чувствуешь себя счастливым, то не слишком анализируешь свои чувства, просто ощущаешь их и все. Но негативные мысли – совсем другое дело. Они сигнализируют мозгу о том, что возникла некая проблема и нужно изыскать ресурсы, чтобы ее уладить.
Руби. Итак, если бы у меня не было негативных мыслей, то о чем бы я думала?
Нейролог. Полагаю, ты бы просто жила. Когда ты в состоянии покоя, твой мозг не тревожится, он не счастлив и не печален, просто работает. Туптен, это и есть осознанность?
Монах. Осознанность – это не просто отсутствие негативных мыслей. Она состоит в том, чтобы найти совершенно иное отношение к мыслям как таковым, и негативным, и позитивным. О чем бы ты ни думал, цель осознанности – просто отмечать мысли, не оценивая их, бесстрастно. Тогда они не будут иметь над тобой власти. Цель освоения осознанности в том, чтобы уменьшить страдания; страдаем мы потому, что верим, будто мысли постоянно погружают нас в расстройство.
Руби. То есть ты хочешь сказать, что люди – прирожденные страдальцы?
Монах. Я бы сказал, что мы склонны сосредоточиваться на негативном. Эта склонность усугубляется тем, что общество, в котором мы живем, постоянно заставляет нас ощущать, будто нам чего-то недостает: мы недостаточно красивы, стройны, у нас недостаточно хорошая машина. Существует множество способов страдать. Можно говорить о четырех основных видах стресса: не получаешь желаемого, получаешь нежеланное, защищаешь то, что имеешь, теряешь то, к чему привязан.
Руби. О, это обо мне. Причем все четыре пункта.
Монах. И они все длятся и длятся. Желание порождает все новые желания, а отсюда ощущение обделенности и недостачи.
Руби. И что по этому поводу предпринять?
Монах. Тут необходима тренировка, практика. Для этого и необходимо пестовать в себе осознанность. Видишь, как возникает желание, приучаешься не вцепляться в него и, поскольку ты за него не цепляешься, оно начнет рассасываться и отступит.
Руби. Полагаю, мы от природы наделены способностью отстраняться от своих мыслей и не оценивать их негативно, но мы забываем это делать. Точно так же, как от природы у нас есть тазовое дно, но мы им не пользуемся. Ты согласен, Туптен?
Монах. Не знаю, что такое тазовое дно.
Руби. Пожалуй, не буду тебе объяснять, не хочу разрушать твою жизнь. Аш, как ты думаешь, можно ли воздержаться от оценочности в суждениях?
Нейролог. Я сам очень склонен к оценочности. В целом, оценочность, оценивание – это суть работы мозга. Однако существует некий временной зазор между восприятием и вынесением оценки: сначала воспринимаешь, а через некоторое время оцениваешь и определяешь, что ты воспринял и что это означает. Например, ты видишь какой-то объект. У тебя уйдет от 50 до 70 миллисекунд на то, чтобы определить его цвет и форму. Пройдет около 200 миллисекунд, прежде чем твой мозг назовет этот объект и выстроит ассоциацию названия со смыслом и ценностью объекта.
Руби. Я слышала, что на это уходит 201 миллисекунда.
Монах. А мне говорили, что 199 миллисекунд.
Нейролог. Я практически уверен, что на это уходит 200 миллисекунд ровно. Может быть, цель осознанности в том, чтобы вмешаться в первые 75 миллисекунд и просто увидеть, что перед тобой, прежде чем назвать и оценить это. Думаю, что при некоторой тренировке и практике это возможно.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
