— Подобное не обсуждают в открытую среди мерим-гер, — присев рядом с озадаченной Давокой, пояснил Френтис.
— Девчонка глупая, — сказала та и пожала плечами. — Слишком быстро злится, слишком скоро раздвигает ноги. Моему мужу пришлось отдать трех пони перед тем, как я взяла его в руки.
Френтису захотелось спросить, сколько пони придется отдать Эрмунду, но он решил, что это не слишком разумно. Рыцарь был связан клятвой и тут же вернулся на свое место подле барона Бендерса. Его меча будет очень не хватать. Но Давоку, похоже, не слишком озаботило его внезапное отсутствие. Может, он был всего лишь легким развлечением во время редких передышек в Урлише?
— Тут все по-другому, — сказал он скорее себе, чем Давоке.
Иллиан превратилась из балованной девчонки в смертоносную охотницу, Дергач — из преступника в солдата, Греалин — из мастера в аспекта. Все по-другому. Воларцы построили нам новое Королевство.
Брат-командор Соллис прибыл во время завтрака, почтил Давоку вежливым поклоном, приостановился при виде Тридцать Четвертого — тот улыбнулся и грациозно поклонился.
— Барон Бендерс созывает совет, — поведал Соллис. — Нужно и твое слово.
— Полтысячи рыцарей и полный нужник воларцев, — сказал барон, вопросительно глянул на Френтиса, изогнув мохнатую бровь, хохотнул. — Надо же, великая армия.
— Это если Вендерс не солгал, — заметил Соллис.
Барон держал совет на поле поодаль от основного лагеря. Капитаны и лорды его армии просто стояли вокруг командира. Никаких церемоний и представлений. Похоже, Бендерс не обращал внимания на изощренный этикет ренфаэльской знати.
— Брат, Вендерс не произвел на меня впечатление человека достаточно умного, чтобы обмануть, — сказал Френтис Соллису и добавил для барона: — Милорд, в воларской дивизии больше восьми тысяч человек. Кроме того, у них наемники, вольные мечники, охраняющие управляющих рабами, и контингент куритаев. Прошу вас не недооценивать их.
— Они хуже альпиранцев?
— В некоторых отношениях — да.
Барон заворчал и глянул на Эрмунда. Тот уныло кивнул.
— Милорд, мы убили в лесу многих из них, но это стоило нам очень дорого. Если они в городе, пахнет большой кровью.
— Это если Дарнелу хватит ума остаться за стенами, — задумчиво проговорил барон. — Но мудрость не входит в число его добродетелей.
— У него есть чужая, — указал Френтис. — Вендерс говорил, что Лакриля Аль-Гестиана заставили стать владыкой битв у Дарнела. А Лакриль уж знает, как тягаться с нами в поле.
— Кровавая Роза, — пробормотал барон себе под нос. — Честно говоря, я его всегда не выносил. Но вот предателем он не казался.
— Дарнел держит в заложниках его сына. Потому следует рассматривать Лакриля как врага, причем опытного и мудрого.
— Однако он не смог удержать Марбеллис, — напомнил Бендерс и обратился к Соллису: — Не так ли, брат?
Тот ответил не сразу. Интересно, сколько ужасов всплыло в его памяти при упоминании Марбеллиса?
— Марбеллис не удержал бы никто, милорд. Галька не может тягаться с океаном.
Бендерс подпер подбородок рукой.
— Я надеялся, что наш подход хотя бы на какое-то время скроет Урлиш, — задумчиво произнес барон. — А еще — дерево для осадных лестниц и машин. Теперь у нас и того нет.
— Дедушка, есть и другие пути, — сказал Арендиль.
Его мать, госпожа Алис, стояла рядом и крепко держала сына за руку. Она так обрадовалась, когда он отыскался живой и невредимый, что разрыдалась и расцеловала его всего. А теперь она злилась, что сын предпочел остаться с людьми Френтиса.
— Мой добрый братец, — Арендиль указал на Френтиса, — и мы с Давокой удрали по городской канализации. Если уж мы ушли из города, сможем и войти туда.
— Труба, выходящая в гавань, хорошо видна с моря, — сказал Френтис, — но есть и другие входы, и человек, который знает подземелья Варинсхолда не хуже меня.
— У меня четыре тысячи рыцарей, а их трудно уместить в навозной трубе, — заметил Бендерс. — Забери у них лошадей, и проку от них будет не больше, чем от кастрата в борделе. Остальные — пехота и несколько сотен крестьян, обиженных на Дарнела и его псов.
— У меня больше сотни братьев, — сказал Соллис. — И команда брата Френтиса. Нам достанет сил захватить ворота и удерживать до тех пор, пока не войдут ваши рыцари.
— И что потом? Драка на улицах — уж точно не их специальность.
— Я согласен драться и в трясине, лишь бы достать Дарнела мечом! — воскликнул Эрмунд. — Милорд, обратите внимание на боевой дух ваших рыцарей. Они знали, на что шли. Они полны решимости последовать за вами на тот свет и обратно, если прикажете.
— Я не сомневаюсь в их боевом духе, Эрмунд, — заверил Бендерс. — Но наш фьеф проиграл достаточно войн, чтобы понять: лавина закованных в сталь всадников может выиграть не всякую битву. Допустим, нам удастся занять город. Но основные силы врага еще осаждают Алльтор. Когда они закончат осаду, куда, по-вашему, они повернут?
— Из тех обрывков новостей, которые дошли до нас, следует, что лорд фьефа Мустор продержался гораздо дольше, чем ожидалось, — сообщил Соллис. — Пока воларцы возьмут его столицу и подавят фьеф, приблизится зима. За это время мы успеем обосноваться в городе, а там и подкрепления из Нильсаэля и Пределов подойдут.
При упоминании о Пределах Бендерс обратился к пожилому капитану в доспехах, покрытых белой эмалью:
— Лорд Фурел, все еще никаких известий?
— До Меншола далеко, — ответил рыцарь. — А до Пределов еще дальше. Мы отправили посланников всего десять дней назад.
— Надеюсь, он уже выступил, — задумчиво проговорил барон.
Френтису не было нужды спрашивать, кто именно выступил.
— Он уже вышел. Я знаю, — сказал Френтис.
Соллис добавил:
— Если Варинсхолд окажется в наших руках к тому времени, как он придет, все станет намного проще.
— Брат, вы хотите, чтобы я рискнул всем, полагаясь лишь на вашу веру? — спросил Бендерс.
— Милорд, Вера — дело всей моей жизни, — ответил Соллис.
Армия барона увела много лошадей из поместий рыцарей, перешедших к Дарнелу. Брали сплошь высоких в холке жеребцов, нетерпеливых, беспокойных — такими и выводили коней для рыцарских атак. Не обращая внимания на фырканье и ржание, мастер Ренсиаль бродил по наспех сооруженному загону, гладил коней по бокам и шеям, сосредоточенно, напряженно рассматривал их.
Давока понаблюдала за мастером и сказала:
— Ну, он такой… э-э, как сказать… ара-кахмин. Больной на голову.
— Он безумен, — подтвердил Френтис, глядя, как уверенно двигается мастер. — Но когда с лошадьми, вовсе нет.
