Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Она еще не решила.
Хотя толпа у морга была куда меньше, чем несколькими часами ранее, ждать пришлось дольше. На этом настаивала нервная энергия, наполнявшая тело Натали, если только она не обманывала. А это не исключено, потому что чему в себе она сейчас могла верить? И так уже все случившееся этим утром казалось далеким и ненастоящим, скорее сном, чем действительностью. Натали засунула руки в карманы брюк и сжала свой флакончик с землей из катакомб.
Когда она приблизилась ко входу, то заметила пожилую женщину, торгующую цветами. Как там ее назвал месье Ганьон? Валлет? Валлери? Валуа? Мадам Валуа. Натали видела ее вчера и позавчера. Но не сегодня. Несмотря на историю, которую рассказывали недостающие в кармане монеты и поникшие цветы дома.
Старушка держала по букету в каждой руке: один – из мелких белых цветочков, другой – из темно-розовых. Пока никто в очереди не обращал на нее никакого внимания. Натали рассматривала женщину, пока приближалась.
Нет, не видела ее сегодня.
Натали была уверена.
Когда та приблизилась, ее взгляд был как укол. Она глянула на брюки, потом снова на лицо Натали:
– Желаете еще цветов, мадемуазель?
«Еще» – доказательство, что женщина ее узнала и что продала ей те цветы сегодня утром.
Натали поймала ее немигающий взгляд и покачала головой. Мадам Валуа осмотрела ее коричневые брюки, сузила глаза и снова подняла взор на Натали, прежде чем пойти дальше вдоль очереди.
Ей казалось, что она вздохнет с облегчением, хотя бы чуть-чуть, если вопрос с цветами разрешится окончательно. Должна бы.
Но нет.
Спустя несколько минут она вошла в морг. Мужчину, стоявшего сегодня на страже смотровой комнаты, что отправил ее говорить с месье Ганьоном в кабинет, сменил другой.
Месье Патинод оказался прав. Нового трупа нет. Ничего не изменилось с утра.
У Натали засосало под ложечкой, когда взгляд упал на нее. Безымянная девушка с залитым кровью платьем. Неважно, что Натали уже видела убитую пару часов назад. Ужас и жалость никуда не делись.
Не так давно жертва была девушкой. Наверное, любила Париж так же сильно, как Натали. У нее были семья, может, братья и сестры, подруги вроде Симоны и Агнес, любимые книги, платья, блюда, и она засыпала на подушке, укрывшись одеялом. Она смеялась, и мечтала, и хранила воспоминания, которые растворились навсегда с ее последним вдохом, полном боли.
И тут Натали поняла.
Она должна еще раз прикоснуться к витрине.
Вдруг она увидит что-нибудь, что может помочь этой бедняжке? Или узнает ее имя?
Натали посмотрела на дверь с Медузой, дурным знамением сегодняшнего утра. Это просто дверь с декоративной резьбой. Она чувствовала себя глупо, что так ее испугалась и подумала, будто одна из змей шипела.
Что бы это ни было тогда, она готова испытать это снова.
Не привлекая внимания.
Месье Ганьон стоял в смотровой комнате, там же, у зеленой занавеси слева. Натали была у крайнего правого края, толпа людей ее удачно закрывала. Она не хотела, чтобы ее опять вызвали в комнату для допроса, случись что.
Он прошел в сторону Натали, наклонился что-то поднять с пола; она спряталась в тень, прежде чем он успел подняться. А поднявшись, он между делом оглядел зрителей.
Натали отвернулась в сторону, надеясь, что он не заметил ее. Выждав, она глянула; месье Ганьон вернулся на свое место.
Она встала ближе к внешней стене. Чем лучше она спрячется, тем больше шансов не выдать себя. Если это случится снова.
Если, если, если.
Она ощутила трепет, как прикосновение ветерка к нагретой солнцем коже. Медленно вдохнув, она протянула руку и прижала кончики пальцев к стеклу.
И ничего.
Она шагнула ближе к стеклу и попробовала снова.
Ничего.
Затем кое-что пришло ей в голову. Пальцы задрожали на стекле от этой мысли.
Симона предположила, что Натали знакома с убийцей. Это объяснило бы, почему она не может воспроизвести то, что произошло.
Возможно, видение было не видением вовсе, не моментом бреда и не воображением.
До сего момента ей не приходило в голову, что это могло быть воспоминанием.
Глава 6
Сон, ветреный и немилосердный, в эту ночь покинул Натали.
Она лежала в темноте, поглаживая Стэнли, чтобы напомнить себе, где она находится сейчас. Ее воображение, демонстрируя свою подлость и изобретательность, всячески пыталось убедить ее в обратном. Она представила убийцу – безликого, скрытого, скорее духа, чем человека, – шепчущего ей в ухо, говорящего, что она безумна, дразня по поводу того, что она видела, спрашивая, понравилось ли ей смотреть на убийство.
Натали больше не могла это терпеть; ей нужно было встать, подвигаться, заняться чем-то другим. Отбрасывая влажные от пота простыни, она зажгла керосиновую лампу, выскользнула из постели, схватила со стола блокнот, карандаш и маленькую коробочку. Стэнли спрыгнул с кровати, загнув хвост, готовый следовать за ней.
– Только если пообещаешь не шуметь, – сказала она, – и не хватать лапой мой карандаш, пока я пишу.
Она обулась и взяла в руки керосиновую лампу. Осторожными шагами подошла ко входной двери и выскользнула в коридор, аккуратно закрыв за собой дверь, выпуская Стэнли. Прошла по дубовому полу коридора, поднялась на три пролета винтовой лестницы. Перед ней возвышалась дверь, гордая и грозная, она практически могла представить эту дверь со сложенными крест-накрест руками. Слава богу, что она была высокой, иначе ключа ей было бы не достать. Симоне не хватало роста до него дотянуться, но настал наконец счастливый день, когда это смогла сделать Натали. С тех самых пор «салон на крыше», как они его называли, стал их любимым убежищем.
Она толкнула тяжелую дверь. Стэнли прыгнул вперед, на залитую лунным светом крышу, и вскочил на бортик. Натали легко ступала по периметру: прямо под ней была квартира, где жили люди, – и села, упершись в стену. Голоса из таверны «У Жозефины», что на соседней улице, вились в летнем воздухе.
Она открыла коробочку и вынула письмо от Агнес, которое получила за несколько дней до открытки.
Дорогая Ната,
мы провели здесь пять дней, и в четыре из них бабушка что-нибудь пекла: хлеб, круассаны, пирог, снова хлеб. «У нас, в семье Жальбер, печка используется как следует» – так она любит приговаривать. С завтрашнего дня я начну у нее учиться. Если приеду домой в августе, приобретя форму воздушного шара, ты будешь знать, в чем причина.
Роже сводит меня с ума. Он постоянно болтает, и конечно же, не говорит при этом ничего особо интересного. Еще он проказливый (вчера засунул мне в туфлю лягушку) и неуклюжий (разлил сегодня утром чай на мой блокнот). На следующей неделе будем отмечать его десятый день рождения, и я всерьез подумываю подарить ему листья, булыжники или что-нибудь подобное – забавы ради. Моим настоящим подарком ему будет пирог, если мое обучение пойдет гладко.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
