— У тебя еще есть время? — спросил Альмавива, беря девушку под руку хозяйским жестом, словно они были знакомы давным-давно. — Я хотел бы показать тебе одно место в Севилье, церковь де ла Каридад примечательна тем, что в ней похоронен граф де Маньяра, известный миру как Дон Жуан.
— Это было бы интересно, — Марианна не стала убирать руку, но ощутила, что от прикосновений Энрике кровь прилила к щекам. — Знаменитый сердцеед, он стал легендой еще при жизни.
— На развалинах старой часовни он перед смертью построил госпиталь, — продолжил рассказ Энрике, уверенно ведя девушку к выходу из дворца, — видимо, раскаявшийся распутник хотел очиститься от пороков.
— Я, кстати, слышала, этот город называли городом грехов, почему бы это? — Марианна бросила быстрый взгляд на Альмавиву. Но тот промолчал.
До церкви добрались быстро — Энрике на соседней с Алькасаром улочке ждал черный автомобиль, и девушка садилась в салон не без опасений, все еще не зная, стоит ли доверять этому испанцу. Было немного страшно, но заметив насмешливый взгляд винодела, Марианна даже разозлилась на себя за эту трусость. Ну, почему она в каждом мужчине, который пытается за ней ухаживать, видит только плохое? Пора избавляться от этой привычки, иначе она так и останется старой девой.
Церковь оказалась не слишком далеко — на берегу реки, недалеко от арены Пласа-де-Торос-де-ла-Маэстранса. Изящный декор на фасаде, изразцы со святыми и добродетелями, по обе стороны двери — скульптуры. Все сделано со вкусом, без лишнего пафоса.
Энрике рассказывал про архитекторов и художников, которые строили и украшали госпиталь, а Марианна восхищенно разглядывала всю эту красоту.
— Здесь покоится худший из людей, который когда-либо жил на свете — так было выбито на его надгробии, — этими словами Альмавива закончил экскурсию и направился в сторону набережной. — Надеюсь, у тебя еще есть время? Мы могли бы поужинать. Я голоден.
— Я тоже, — ответила Марианна, ловя его пристальный взгляд.
И почему-то ей показалось, что он вовсе не о еде. Странно, почему Энрике повел ее именно сюда, к церкви, построенной знаменитым ветреным любовником? Неужели это какой-то намек?.. Но решив не искать подтекстов там, где их может не быть, Марианна решительно пошла вслед за мужчиной — она ведь хотела этой встречи? Хотела. Что ж теперь испугалась?
В этом городе мореплавателей и первооткрывателей, городе отважных и смелых искателей приключений, городе известных музыкантов, в городе Дон Жуана, Фигаро и Кармен, в этом мятежном городе, пронизанном солнцем, открытом ветрам, любви и страсти, городе, познавшем все — и большую славу, и падение… В этом городе до сих пор бродят тени прошлых столетий под старыми мандариновыми деревьями. И тени эти закутаны в короткие испанские плащи, тени укрыты мантильями, тени скользят по стенам старинных зданий, чтобы исчезнуть возле Гвадалквивира, сгинув в свинцовых водах знаменитой реки. По стертым камням мостовых, вдоль набережной с ее редкими деревьями и старинными мостами, как когда-то все эти тени, идут люди, и туристов в это жаркое августовское время не так и много.
Основной поток хлынет в сентябре… Но Марианна даже рада, что приехала именно сейчас — ведь иначе ее могли не направить на встречу с виноделом, и она могла никогда не встретить этого мужчину.
Значит ли для него что-то эта встреча и эта прогулка по вечерней Севилье? Марианна бросила быстрый взгляд на Энрике, увлеченно рассказывающего ей какую-то городскую легенду про погибшего матадора. Если бы ничего не значило их знакомство, то разве искал бы он ее здесь, в этом городе греха и корриды, городе страсти и старины? Не мог он просто так оказаться в Алькасаре именно тогда, когда там была она. Не верила Марианна в такие совпадения.
И пока Энрике рассказывал о матадорах и корриде, что было большой редкостью для испанца, ведь бои быков повсеместно попадали под запреты, и это была весьма болезненная тема для местных — Марианна пыталась по его лицу и фразам понять, что же он думает о ней и их встрече, якобы случайной. Если Альмавива решился говорить о корриде, это значит… Да может и ничего не значить, оборвала эту мысль Марианна, внезапно на себя разозлившись. Размечталась! О чем? О том, что случайный знакомый, вероятно, ищущий приключений, зная, что скоро она покинет страну, увлекся ею настолько, чтобы… Чтобы — что? Влюбиться?.. Да нет, не просто так он начал экскурсию с церкви Дон Жуана, это был явный намек на флирт, не требующий обязательств. И она, Воронцова, будет совершенной идиоткой, если сейчас даст волю своему сердцу.
— На этой площади и находится самая знаменитая арена боя быков, — Альмавива показал на входную арку и памятник Кармен. — И еще — по легенде именно здесь зарезал свою цыганку ее любовник Хосе. Ты знаешь эту историю?
— Конечно, — улыбнулась Марианна. — Только в новелле автор пишет, что Хосе сделал это в лесу за городом.
— Нет, именно здесь погибла Кармен на самом деле! — заспорил Энрике. Глаза его сверкали, он разволновался и потому стал сильнее жестикулировать. — Мало ли что написано в книге! Авторы часто украшают правду, меняют ее себе в угоду!
Марианна лишь пожала плечами — здесь, так здесь. Смысл спорить? Ведь это не первый случай, когда герои книги начинают жить своей жизнью, и история свободолюбивой Кармен давно обросла мифами, став символом этой свободы.
«Я хочу быть свободной и делать то, что мне нравится!» — под этим лозунгом Кармен прошла вся жизнь Марианны Воронцовой, именно так она и жила все эти годы, не пытаясь даже стать пленницей чьей-то любви. И впервые захотелось наступить на горло своей свободе ради кого-то.
Ради Энрике.
Вот только нужно ли ему это? Или их знакомство для него — всего лишь игра?
— У каждого матадора есть своя Кармен, — вдруг сказал Энрике, резко повернувшись к девушке и прожигая ее своим черным взглядом. — Говорят, она как символ должна вдохновлять его на сражение с быком, вдохновлять на победу. Но я думаю, не только тореадорам важен этот символ.
— Тебе тоже… — она запнулась на миг, но быстро взяла себя в руки. — Тебе тоже нужна своя Кармен.
Альмавива улыбнулся, но промолчал. И так же молча повел свою спутницу к открытому кафе, чтобы наконец отдохнуть от долгих прогулок за бокалом вина.
Старинное здание в мавританском стиле, резкий пряный запах специй, легкие разнообразные закуски и молодое виноградное вино — этот вечер запомнился Марианне фрагментами. Словно кусочки мозаики, которые нужно сложить, чтобы получилась цельная картина. Вот Энрике улыбается, рассказывая о своем винограднике, вот он вспоминает легенды о лозах, посаженных еще при римлянах, а вот он молчаливо слушает Марианну. Кажется, ему все интересно: и ее детство, и увлечение испанской культурой, и работа. Никто и никогда еще не слушал ее так внимательно. Может, это всего лишь маска?
Почему Марианна не доверяет ему? Или она просто боится увлечься, поддаться этому хмельному чувству, уносящему куда-то в иллюзорный мир?
— Редко можно встретить иностранца, который так лоялен к бою быков, — задумчиво говорит Энрике, поигрывая бокалом. В нем плещется янтарное море солнечного напитка, и кажется, что это вино действительно напитано лучами. — У нас считается дурным тоном говорить о корриде, но лишь потому, что тема эта очень неоднозначна, а после запрета на бои в Каталонии… в общем, дело не только в корриде, не только в защитниках животных. Все гораздо серьезнее. Но я не хочу сегодня говорить о серьезных вещах. Хочу наслаждаться этим вечером. И этим вином.
