Марина заполнила за меня документы, я лишь поставила свою закорючку на договоре. Молча и отрешенно я наблюдала, как она выкидывают мою старую сим-карту в мусорное ведро, как устанавливает новую.
Мне было все равно. В голове бушевал только один вопрос: как Кирилл мог так со мной поступить?! Ведь он все знал, все знал о случившемся. Он один знал, как сделать мне по-настоящему больно, и сделал это.
«Где моя дочь?» — спросил Кирилл
Слова обвинения. Слова, пробуждающие не самые хорошие воспоминания, и это еще мягко сказано. Те, что я надеялась забыть. Была уверена, что забыла.
Роддом — место, где рождается счастье… по крайней мере, если верить вывеске. Но у меня, к сожалению, был другой случай.
«А где твой малыш?» — спросила молоденькая девочка в нежно-розовом хлопковом халате поверх казенной типовой ночнушки, когда я наконец заставила себя выйти из роддомовской палаты. От голода кружилась голова, и я поняла, что нужно что-то поесть.
— «Мой в детском отделении, — радостно щебетала она, протягивая посуду раздатчице, и пытаясь поправить растрепавшиеся волосы. — После обеда отправлюсь к нему. — Она улыбнулась, перемещая тарелки на столик. — Твой тоже в детском? Можем вместе сходить.
— Моего там нет, — тихо прошептала я. Руки задрожали, я опустила глаза в пол.
— А где? — спросила она-Неужели в реанимации? — сказала она с испугом в голосе. Будто это самое страшное предположение, которое она смогла придумать.
— Нет, — помотала я головой, и произнесла едва слышно-Его вообще нет. Он…
Слова потонули в воздухе под взглядами других девушек, вышедших в коридор, и сюда по виду заинтересовавшихся нашим разговором.
Однако моя собеседница не унималась:
— Как нет? Что произошло?
Мое самообладание дрогнуло, слезы предательски покатились по лицу, и я предпочла скрыться в палате. Мне никого не хотелось видеть.
Если девушка из соседней палаты, явно узнавшая о том, что у меня произошло у дежурной акушерки, через несколько часов хотя бы попыталась извиниться, шепча свои слова сочувствия сквозь закрытую дверь, то сами медицинские работники не были столь деликатными. По крайней мере, они явно не заглядывали в историю болезни, перед тем, как заглянуть в палату с расспросами.
— Так мамочка, а где ребенок? Малышей пора взвешивать, — спрашивали то и дело акушерки.
— Пора на УЗИ, — звали санитарки и медсестры. — Мамочка, готовьте ребенка.
Временами мне приходили мысли наклеить на свою дверь табличку с объяснением или уговорить мужа забрать меня домой раньше срока. Вот только мое душевное состояние никого не волновало: все говорили о каком-то потенциальном вреде здоровье и каких-то возможных осложнениях, как будто что-то могло быть хуже и сложнее моего пребывания в этом месте.
Вынырнув из воспоминаний, я запоздало поняла, что мы направляемся в квартиру Марины.
— Марин, спасибо за помощь. Я, наверное, домой. — Мне было неудобно доставлять Марине столько проблем.
Подруга удивленно посмотрела на меня, слегка приподняв бровь.
— Ага, сейчас отпущу, — с сарказмом произнесла она. — А потом всю жизнь себя корить буду. Ты бы себя со стороны видела: бледная как смерть с косой, краше только в гроб кладут. Так что лучше у меня под присмотром посидишь, оклемаешься.
По прибытии домой Марина, тут же заварила какой-то травяной сбор, приятный аромат которого быстро растекся по всей квартире. Из ящиков тут же были вытащены все запасы сладкого: за шоколадом, конфетами и зефиром, предложенными мне в качестве утешения, последовала тяжелая артиллерия: коробочка с любимыми пирожными, которые я обещала не есть, хотя бы до нового года.
Я молча взяла кусочек зефира и прожевала, совсем не чувствуя вкуса. Марина пыталась поддерживать беседу, как могла. Видимо, стараясь немного облегчить мое состояние, она принялась высказывать много чего нелестного о моем муже. Я молчала, лишь изредка вставляя слово-другое: разговаривать сейчас совершенно не хотелось.
Напоив меня чаем, Марина достала из шкафа раскладушку, забытую кем-то из предыдущих жильцов ее квартиры, и посетовала по поводу маленькой жилплощади и того, как непривычно ей жить в таких условиях.
Я не удержалась от вопроса:
— Почему не вернешься домой?
Подруга села на кровать, поправила прядь, выбившуюся из прически, и мечтательно улыбнулась, изучая маникюр на руке.
— Я вернусь, — уверенно произнесла она. — Позже вернусь, когда любимый поймет, сколько я для него сделала.
Я удивлено уставилась на подругу:
— Любимый? Вы помирились?
— Есть вещи, которые можно простить, а есть те, которые нельзя. — Марина кивнула в мою сторону. — Но все-таки ему надо закончить работу, и тогда мы будем вместе. Скорее всего, поженимся и полетим в свадебное путешествие.
— Кстати, Марин, а кем он работает, что для него работа так важна?
Подруга на секунду задумалась.
— Ученый он, Наташ. Работник науки. — Судя по выражению лица, Марина им гордилась. — Кто-то ж должен делать мир лучше, пока мы в бумажках ковыряемся.
— Но ты же делаешь мир лучше благодаря косметике.
— Не сравнивай, — сказала она, шутливо бросив в меня подушку. — Он талантливый, он многого добьется. Я уверена, что когда-нибудь его позовут работать в США, и я уеду с ним.
Марина продолжала, расписывать свои планы на будущее, обустройство жилья, свадьбу и поездки: обо всем этом она говорила так уверенно, будто точно знала, что так и будет. Я же задумалась о своем: ведь у нас с Кириллом тоже так было. Была красивая пышная свадьба, совместно сделанный ремонт, и поездки… вот только наш брак это не спасло. Но подруга так воодушевленно описывала свои планы, что я промолчала.
Краем уха слушая ее рассказы, я не заметила, как уснула. Последнее, что я помню, как рассылала всем сообщения о том, что сменила телефонный номер. Хотя, всем, это было слишком громко связано, в этой новой жизни в моей телефоне было записано от силы десяток номеров.
Разбудил меня звонок телефона. Едва продрав глаза, я мысленно обругала нехорошими словами того человека, которому не спалось в такую рань, ну и себя заодно — за то, что не поставила телефон на беззвучный режим. Потянулась к телефону, нажала кнопку ответа, надеясь, что звонок не разбудил и Марину. Но та лишь поворочалась, перевернулась на бок и продолжила спать.
— Алло, — сонно пробормотала я, попутно думая, что могло приспичить субботним утром хозяину квартиры, которую я снимала. Раньше он меня звонками не очень баловал, за что я ему была благодарна.
— Добрый день, Наталья. Я звоню сообщить, что к утру понедельника вы должны освободить мою жилплощадь, а лучше к вечеру воскресенья.
— Но как?! У нас договор! — тут же возмутилась я. Всю сонливость как рукой сняло. — У меня оплачено почти на месяц вперед.
