— Я видел, как они вместе выходят и идут в кабак, под ручку, еще в первый день. Они там ее день рождения отмечали вдвоем, и потом он ей помогал вещи из общаги перевозить, и остался у нее.
— Хочешь сказать, когда она меня из квартиры выталкивала, он был внутри?!
— Он ушел утром, вместе с ней. Они всю ночь пиво пили и разговаривали. У меня есть запись, если вам интересно.
Вера опускала голову все ниже, кусая губы и пытаясь не улыбаться, министр медленно глубоко вдохнул и прошипел:
— С вами что ли сходить в "Сивого мерина"?
— Не надо, мы справимся, — Двейн посмотрел на часы, — времени полно еще, можно чай попить. Поговорить "за жизнь", все такое.
Вера посмотрела на него с усталой косой улыбкой, качнула головой и попыталась влить в себя еще ложку супа, министр тихо сказал:
— Вы серьезно никогда не влюблялись ни в кого нормального?
— Отцепитесь, а? Меня Эйнис задолбала, можно я помолчу? Давайте лучше вы рассказывайте. Вот Двейн, например, — она выпрямилась и с шутливой суровостью потребовала: — У тебя пояса вышитые есть?
— Есть, — гордо улыбнулся Двейн, — два. А что?
— Кто тебе вышивал? Или это нельзя спрашивать?
— Можно. Один вышивала матушка, с которой мы вместе работали на кухне, ее все называли матушкой, потому что, кроме кухни, она еще занималась детьми, когда была молодой. Потом здоровье ухудшилось и она стала работать только на кухне. Она приболела и я запретил поварятам ее будить, и до обеда делал ее работу, пока она сама не проснулась. Она очень ругалась, но на самом деле была рада, что я никому не сказал, и следующей ночью вышила мой пояс, в благодарность.
— А почему не сказал? Болеет же, врача надо.
Он горько рассмеялся, качнул головой:
— Слугам не вызывают врача, это очень дорогое удовольствие, слуги либо лечатся сами, своими примитивными методами и молитвами, либо умирают. Цыньянские рабы считаются самыми крепкими и выносливыми, поэтому их покупают на самые тяжелые работы, но причина у этой выносливости простая — хилые умирают еще в детстве. если дожил до пятнадцати, значит очень крепкий, можно на каменоломни покупать.
— Жесть какая, — прошептала Вера, посмотрела на министра, — их реально надо завоевать, хотя бы ради того, чтобы это прекратить. А второй пояс кто вышивал?
— Тоже девушка с кухни, я ей нравился, — он гордо улыбнулся, устроился поудобнее,
— ее продали в другой дом, так что она знала, что мы больше не увидимся, поэтому в свою последнюю ночь в доме Кан она украла мой пояс, и подбросила уже с вышивкой, на память. Это очень смело, обычно так не делают.
— А как делают?
— Обычно парни пояс как бы забывают, под каким-нибудь глупым предлогом, или оставляют у девушки всю одежду, просят постирать или зашить, говорят, что домой грязным-драным идти нельзя, накажут. Она стирает, зашивает и добавляет вышивку на пояс, если хочет. Если не хочет, то не добавляет, он тогда больше не приходит. Если он конечно не "покладистый".
Вера понимающе улыбнулась и спросила:
— To есть, это могут делать не родственники и не близкие?
— А зачем это делать не родственникам и не близким? — загадочно прищурился он,
— если делают, значит близкие.
— А почему ты их не носишь?
Он посмотрел на кончик пояса, поджал губы и осторожно сказал:
— Это… вроде как хвастовство.
— Ну и что? Цыньянские боги не считают гордыню пороком.
Двейн опустил голову еще ниже, министр иронично фыркнул:
— Ну что ты, давай, не стесняйся, — Двейн стал изучать стену, Вера посмотрела на министра, он ухмыльнулся: — Благородный и милосердный Кан Двейн Старший просто не хочет вызывать у меня зависть, потому что знает, что у меня вышитых поясов нет. Поэтому он каждый день мучается в неудобном карнском костюме, а на официальные мероприятия выбирает цыньянские костюмы, не подходящие по цвету к своим вышитым поясам, чтобы, не приведи боги, не выставить меня самым нежеланным отпрыском дома Кан.
— Цените! — шутливо задрал нос Двейн, министр прижал ладонь к груди: — Ценю.
Вера улыбнулась, наконец доела и встала убирать. Двейн подхватился помочь, но тут же зажмурился и сел обратно, поерзал и все-таки встал:
— Госпожа, спасибо за все, я пойду, наверное, хочу лечь.
— Иди, конечно. Что-нибудь дать с собой?
— А что у вас есть?
— To, что мы с Булатом готовили, и суп. Фрукты вот еще есть.
— Можно весь суп забрать?
— Конечно, это же твой эксклюзивный суп, — улыбнулась она, он посмотрел на министра, тот поднял ладони:
— Хорошо, я отнесу. Ездишь ты на мне, Кан Двейн Старший.
Министр забрал суп, они ушли, шутливо переругиваясь, Вера умылась холодной водой, но так и не смогла избавиться от головной боли и усталости, решила прилечь на минутку на диван, и отключилась.
4.31.6 Детская телепортация
Она медленно выплывала из сна, ее мягко покачивало, как на корабле, лицо обдувал ветер, было тепло и темно. Приоткрыв глаза, она поняла, что лежит на кровати в спальне, рядом на полу сидел господин министр и держал ее за запястье, но сразу же отпустил. Тихо сказал:
— У вас температура поднялась, Док прописал лечебные травы и запретил вас расстраивать. Как вы себя чувствуете?
— Хорошо, — она потянулась и перевернулась на бок, улыбнулась: — В моем мире это называется "детская телепортация", когда засыпаешь перед телевизором, а просыпаешься на кровати, и папа снится.
Он улыбнулся и опустил глаза, Вера помолчала, тихо спросила:
— Хотите пояс?
— Не все так просто, Вера. Я не Двейн, у меня много ограничений. — Она молчала, он молчал, медленно поднял глаза и медленно опустил, чуть улыбнулся: — Конечно, хочу. Но я хочу иметь на него право, и гордо носить, а не хранить в сундуке как вор.
— Это же могут делать не родственники?
Он медленно глубоко вдохнул, на секунду закрыл глаза, встал и совсем другим тоном сказал:
— Я ставлю чай, приходите.
Он ушел шуметь на кухню, она медленно встала и потянулась, поморщилась — все тело ломило, не особенно сильная, но доставучая ноющая боль поселилась в глубине мышц, медленно выкручивала суставы, бродила в голове от виска до виска, иногда попинывая затылок. Обычно ей было так безосновательно плохо после Миланкиных "любовей до гроба", из-за которых она погрязала в рыданиях и прогуливала работу, точно так же — сначала Вера раскачивала ее и фонтанировала энергией, а на следующий день за это расплачивалась.
"Надо же, я винила в этом вино, громкую музыку и табачный дым в клубах. А все проще."
