"Все-таки шесть месяцев", — машинально отметила я для себя и только потом смутилась.
— У меня здесь ничего кроме работы и нет, — сказала я. — А новости из дома у меня только месячной давности. Ты их и так все знаешь.
Чрезмерно честное "кажется, нечего" я предпочла оставить при себе. И правильно сделала, как выяснилось.
Оказывается, я начала встречаться с Хотеном Верещагиным, потому что он умел превращать в увлекательную историю даже новость о покупке магпротеза колена для своей бабушки. А уж свой визит вежливости к моим родителям был способен изложить практически в стиле Найдена — только вместо грелки под свитером выступал отчет с солидным грифом, который ревизор забыл завезти на работу, но никак не мог оставить в машине…
— Как они? — с какой-то неуместной жадной тоской спросила я.
Хотен чуть пожал плечами.
— В порядке. Мама добыла первый урожай клубники, так что весь дом пахнет как ПищКомб в сладкие дни. Партия варенья обещает принять угрожающие масштабы, жди презентов. А твой папа уже предусмотрительно отнес знакомому стоматологу бутылку коньяка и пробную банку варенья… я попросил, чтобы и за меня словечко замолвил.
Я слабо улыбнулась.
Штильград уже казался далекой сказкой — о солнце и тепле, ласковом море и выгоревших до светло-серого цвета каменистых берегах; мой родной город не знал ни сильных штормов, ни бурь, там не было портов, а единственным способом добраться оставалась старая железная дорога через длинный тоннель, пробитый сквозь горную гряду. Малая площадь и сложные ветра над поселением исключали возможность добраться по воздуху, а неглубокий залив не позволял подплывать даже легким катерам.
Дорогу для автомобилей не стали прокладывать специально, и Штильград превратился в очередной закрытый город, самый безопасный в стране. Столицей считалась Горница, охраняющая железнодорожный тоннель и карабкающаяся на склоны Велийских гор; но правительство предпочитало жить и работать в Штильграде. А вот чтобы попасть туда, нужно было либо входить в состав дипломатической миссии, как моя мама, либо числиться среди обслуживающего персонала, как папа, либо родиться в Штильграде, как я.
Я старалась приезжать каждый раз, когда позволяло бюро. Но это бывало так редко!
А мама действительно устраивала из дома филиал ПищКомба каждый раз, когда подворачивалась возможность. Она была родом из голодной страны, лишенной и месторождений магии, и нормальных полей; после трех десятилетий спокойной жизни в Штильграде умом она отлично понимала, что необходимости в битком набитом соленьями и вареньями погребе нет — но без запасов ей становилось неспокойно, да и я обожала ее стряпню… А после моего отъезда папа как-то обронил, что за лишними банками теперь сбегается ребятня со всей улицы. О начале заготовительных работ и сообщать не нужно — запах клубники служит лучшим сигналом.
Когда-то я тоже прибегала на него. Давно…
— Не грусти, — ласково попросил Хотен и коснулся моего колена, не отводя взгляда от заснеженной дороги. — Хочешь, после окончания работ на месторождении вернемся домой вместе?
Реальность ворвалась в теплые воспоминания суровым морозом и приближающейся защитной стеной. По обе стороны от запертых ворот возвышались сторожевые башни, увенчанные высокими шапками снега.
Последний раз, когда я их видела, холодное пятно до них еще не добралось. Кажется, это было чертовски давно.
— Не уверена, что мне так быстро разрешат съездить в отпуск, — вздохнула я, поджав ногу. — Я отдыхала всего полгода назад, помнишь? А сегодня, я слышала, пришла заявка на проектные работы на Первом месторождении.
— А там что? — слегка нахмурился ревизор и полез во внутренний карман парки за удостоверением.
— Расход в магистральных трубопроводах резко упал, — пояснила я. — Магия идет самотеком, и кое-где переходит в газовую фазу. Ну, а когда такая ядреная смесь попадает в открытые розетки… сам представляешь.
— Вообще-то нет, — хмыкнул Хотен и положил на руль правую руку с зажатыми в ней корочками. — Я все-таки не по технической части.
И правда. Что-то я одичала за полгода в компании инженеров.
— Газу свойственно расширяться и заполнять весь доступный объем. Даже если он — чистейшая магия. В розетках газа недостаточно, чтобы магия кристаллизовалась при низком давлении, но такой выброс в помещении все равно приводит к резкому падению температуры на несколько дней, — стараясь не вдаваться в детали и не сыпать терминами, сообщила я. — А поскольку Первое месторождение — самое крупное, речь идет о заморозках в нескольких городах, куда ведут магопроводы от него. Причины изменения расхода еще выясняют, но уже очевидно, что часть потребителей придется переключить на другой источник, станция подключения пойдет под замену, а диаметры труб от нее нужно уменьшать. Пять-шесть месяцев работы, я бы сказала.
— Месторождение иссякло? — предположил Хотен и затормозил перед пограничниками.
— С чего бы? — удивилась я. — Это же не золотая жила. Магия не иссякает.
Пограничник предсказуемо устрашился предъявленной ему корочки, но все равно дрожащим голосом попросил записаться в журнал и Хотена, и меня. Пришлось прервать разговор (кажется, мы опять съехали на обсуждение работы, вот неожиданность-то) и вылезти из теплых автосаней ради очередной бюрократической проволочки. Снаружи я сразу же прониклась жалостью ко всем потребителям, подключенным к Первому, и запись вышла слегка подпорченной трясущейся от холода рукой.
Но я все-таки не удержалась и пролистнула журнал назад, пока не наткнулась на строчку: "Найдён Лом, гостевой визит, принимающая сторона — Агний Лиховских. О возможных последствиях контакта с магией предупрежден". Надпись походила на раздавленного в лепешку ежа — каждая буква неприступно топорщилась острой иглой. Последний человек, который приходил в голову при виде подобного почерка, — это Найдён, с его вечными упоительными историями, толстыми свитерами и неизменной грелкой, прикрученной бинтами к голому телу.
— А кто такой Агний Лиховских? — предсказуемо заинтересовался Хотен, заглянув мне через плечо.
— Начальник первой смены шахтеров, наверно, — я пожала плечами и отложила ручку. — Найден говорил, что шел побеседовать с ним насчет найма на работу, значит, пропуска у него еще не было, и сотрудником он записаться не мог. Надо будет напомнить ему, чтобы отметился в журнале как порядочник, а то будут проблемы с выездом.
Хотен машинально кивнул и отвлекся на громкую трель переговорника. Взглянул на экран — и жестом велел мне возвращаться в автосани, а сам еще добрую четверть часа выплясывал вокруг, напрягая пограничников, хмурясь и ругаясь в трубку.
— Что-то случилось? — настороженно спросила я, когда он все-таки залез в тепло и законопослушно потянулся к ремню безопасности.
— Лют звонил, — хмуро буркнул ревизор, но, не увидев и тени понимания на моем лице, снизошел до объяснений. — Это член комиссии, занимается делом о попытке подключения к магистральному трубопроводу. Кстати, дай-ка мне номер Найдена, надо бы с ним переговорить как со свидетелем.
