Бежать захотелось немедленно, но сейчас это было крайне неразумно. Я действительно чувствовала себя усталой и очень хотела есть, но еды мне никто не предложил. В чемодане завалялся шоколадный батончик, который мгновенно исчез, запитый водой из — под крана. Нужно было выспаться, чтобы принимать решения на свежую голову, но страх перед местом, в котором я оказалась, был сильнее желания отдыха. Не раздеваясь, я свернулась калачиком на узкой кровати, и всё — таки смогла задремать.
Разбудил меня окрик Анны О,Нил:
— Только неряхи спят в одежде! Быстро встать, беги в душ, выбрось свои шмотки в корзину и надень то, что я принесла! БЫСТРО, я сказала! И причеши рыжие лохмы, они торчат, как пружины.
Я подчинилась. То, что она принесла — действительно какой — то школьный костюмчик, синий с белым, с пристойной плиссированной юбкой, доходящей до колен. Может, мне приснились события вчерашнего вечера?.. Это вряд ли, потому что Анна держала в руке такую же трость, которой пугала меня Элизабет Кейн.
— Если хочешь успеть на завтрак, шевелись.
На завтрак я хотела.
Мы спустились на первый этаж, с его вычурной роскошью и тошнотворно — розовой отделкой, а оттуда перешли в другое крыло здания. Мне достаточно один раз пройти любой дорогой, хоть с завязанными глазами, и я запоминаю путь раз и навсегда. Я обратила внимание на то, что весь коридор буквально утыкан камерами наблюдения. К сожалению, в моей комнате их целых четыре, включая ванную. Вчера я их не заметила. Значит, нет шансов втихую открыть замок — пространство у двери прекрасно просматривается.
Анна привела меня в какое — то подобие столовой, где за отдельными столиками сидели другие девочки, все, как на подбор, хорошенькие в разной степени, и все в таких же школьных костюмчиках, как у меня. Они, как по команде, повернули головы в мою сторону, но ни одна не произнесла, ни слова, тут же уткнувшись в свою тарелку.
— Завтрак в девять, ланч в час, обед в семь — если ты, конечно, не занята в это время в другом месте, — сказала Анна с улыбкой, от которой меня бросило в дрожь. — Ни с кем не разговаривать. Сейчас поешь — и в кабинет к госпоже Кейн. Я жду за дверью.
Никто из девочек так и не посмотрел в мою сторону, хотя я устремляла взгляд то на одну, то на другую, в надежде установить хотя бы зрительный контакт. Кажется, все они были моими ровесницами, плюс — минус год или два. Блондинки, брюнетки, шатенки — всего восемь. У одной из них имелись заострённые и слегка вытянутые кончики ушей — значит, у неё как раз были эльфы в ближайших двух поколениях, потом этот признак может исчезнуть без следа. У другой девочки я заметила на лице то, что снова заставило задрожать — остаточные следы синяка, аккуратно подправленные умело наложенным гримом. Какой ужас…
Я машинально проглотила всё, что было в тарелках, не замечая вкуса еды. Девочки заканчивали завтрак и выходили за дверь одна за другой, не общаясь друг с другом, а я никак не могла решиться. Я осталась одна, но ненадолго. Вернулась госпожа О,Нил со своей тростью.
— Ты напрасно тянешь время, Пэнти. Быстро встала и пошла.
Кабинет госпожи Кейн был оформлен не так безвкусно, как холл всего заведения, но сразу наталкивал на мысль, что его хозяйка занимается каким — то специфическим родом деятельности. Много бордовых и чёрных деталей интерьера, кожаный диван и кресла, массивный стол из дерева, статуэтки обнажённых красавиц и потрет самой Бет на стене позади письменного стола: абсолютное «ню» в кокетливой позе.
Госпожа Кейн, всё в том же клетчатом костюме и лаковых туфлях на каблуках, ждала меня, стоя, у этого необъятного письменного стола и собственного портрета, на котором она была изображена с голой задницей.
— Итак, Пэнти Мун, слушай внимательно. Судя по баллам твоего теста интеллекта, ты далеко не глупа, и прекрасно понимаешь, где находишься. Моё заведение, заведение Весёлой Бет, — лучшее не только в Дублине, но и во всей Ирландии, без преувеличения. Мои клиенты — уважаемые и состоятельные люди, которые берегут свою репутацию.
Уважаемые люди, которым нужны несовершеннолетние девочки?.. Не слишком ли нелепо это звучит?!
— Я заплатила за тебя круглую сумму, и надеюсь, что капиталовложение окупится. Не сверли меня глазищами, я не провалюсь сквозь пол и не растаю, как морок. Твое правильное поведение — залог хорошего обращения. Неправильное поведение влечёт за собой наказание. Не думай, что я такой монстр, чтобы сразу отдать твоё тело первому же желающему. Пока я не вижу в этом смысла — ты ничего не умеешь, у тебя нет и минимального опыта. Среди наших клиентов есть немало тех, кто любит просто смотреть на хорошеньких голеньких девочек, находясь за стеклом и сохраняя полное инкогнито.
Как описать моё состояние? Испуг, гнев, отчаяние, омерзение, — и это ещё мало сказать. Госпожа Кейн продолжала:
— Устроим тебе небольшое вводное занятие. Твоя задача — вести себя естественно. Ты разденешься и будешь делать то, что хочешь — смотри мультики, ешь шоколад, корми рыбок в аквариуме… На тебе будут только трусики и туфельки. Стекло имеет одностороннее светопреломление — клиент видит тебя, ты не видишь его. Представь, что ты одна в комнате, так оно и есть… Те, кто поумнее, сразу начинают играть по правилам — можешь трогать себя, если тебе это нравится, никаких проблем. Не умеешь красиво двигаться — не делай ничего, ограничимся поеданием шоколада.
Чем мог закончиться подобный инструктаж? Я расплакалась. Минут десять госпожа Кейн и госпожа О,Нил играли в добрую мамашу и строгую тётушку, уговаривая, угрожая, вытирая мне слёзы и давая небольшие затрещины. Потом я опомниться не успела, как оказалась голышом в крохотной комнатке, отделанной в ненавистных уже розовых тонах. Одна из стен была стеклянной, а за ней — непроглядный мрак…
Я не собиралась делать ничего из предложенного — просто забилась в угол и села спиной к стеклу, обхватив колени руками. Не знаю, сколько прошло времени. Женская рука с дорогим маникюром вцепилась мне в волосы отнюдь не с женской силой.
— Вставай, маленькая тупая дрянь!
Спустя несколько минут, я очень близко познакомилась с ротанговой тростью госпожи Кейн, после чего дней пять спала на животе, находясь в полном одиночестве в своей комнате с решётками на окне. Это было не единственное знакомство с пресловутой тростью.
Если вас регулярно подвергают физическому воздействию или лишают пищи, рано или поздно вы начнёте искать какой — то компромисс с вашими нравственными принципами. Семейный девиз клана Барнетт, «Virescit vulnere virtus», как — то потускнел и теперь не казался незыблемой истиной.
Прим. авт.: «Virescit vulnere virtus» — Мужество расцветает на ранах, лат.
После нескольких сеансов такой ротанговой терапии и принудительного голодания я всё — таки побывала в комнате со стеклянной стеной. Сидела в пушистом белом кресле, ела мороженное, потом кормила рыбок, но трогать себя — нет, не дождётесь, нет. Невыносима была мысль о том, что по другую сторону стекла находится какой — нибудь примерный семьянин, у которого есть жена и дети. Разбить стекло с помощью стула я тоже пыталась — один раз, за что получила повышенную дозу тумаков.
