Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
– Понял. – Гладыш кивнул. Шумно отхаркнулся, вытер небритую рожу рукавом и пошел вперед, в темноту, рассекая лучом фонаря сумрак туннеля.
* * *
Иван прислонился лбом к перегородке. Прикрыл глаза. Ощущение надвигающейся катастрофы – гигантской, клацающей, в холодном полированном металле – стало сильнее. Он почти слышал гул и скрежет ее безжалостных механизмов. Не о том думаешь, одернул себя Иван, думай о другом. Думай – велел он себе. Как и кто это сделал.
И, для начала – зачем?
Украли самое ценное, что было на «Василеостровской». Украли ее сокровище. Дизель-генератор освещал станцию днем, заряжал аккумуляторы на ночь… И сейчас – на остатках батарей – дежурное освещение пока горит. И будет гореть, чтобы не вызывать панику.
Но паника все равно начнется. Шила в мешке не утаишь. Свидетелями последней агонии «Василеостровской» станут умирающие от недостатка света морковь, капуста и люди. Считай, половина рациона накрылась – а это почти все витамины. Цинга. Голод.
Катастрофа.
Теперь понятно, куда исчез Сазонов. Вернее, непонятно. Где он теперь? Если погоня была удачной, то где дизель?
Надо автомат собрать, вспомнил Иван некстати.
Вокруг диггера кипела работа. Люди входили и выходили, изображая бурную деятельность.
– Смотрите! – сказали сзади.
– Что там? Что?!
В дизельную набились станционные менты. Каста, бля. Развели суету сует… «Проколы системы охраны!» «Черт! Надо же!» Голоса сливались в невнятный тревожный гул. Иван встал у стены, слегка отставив локоть, чтобы не задеть поврежденные ребра. В боку медленно пульсировала боль.
Конечно, это не его дело. Люди Ивана – это разведчики и диггеры, ориентированные на заброску в зону врага, будь то чужая станция или разрушенный город наверху – им порядок наводить не с руки. И выяснять, кто прокололся с охраной дизельной – не их забота.
– Смотрите! – повторили сзади. Иван, все еще погруженный в свои думы, обернулся. В углу комнаты стоял мент. Заметив, что Иван смотрит, он присел на корточки и откинул брезент. На полу был рисунок. Иван встал и прошел через комнату. Увидел рисунок и задумался.
– Командир! – окликнули его.
Иван кивнул, глядя на знак. – У вас тоже народное творчество? – спросил он.
– Как? – Кузнецов опешил. – Н-нет. У нас вообще-то человека убили.
Иван медленно повернулся, посмотрел на Кузнецова:
– Шутишь?
* * *
Человек лежал на голом полу, безвольно откинув голову. На лице застыло знакомое Ивану выражение «я що, крайний?». В виске Ефиминюка было аккуратное точечное отверстие. Один-единственный поток крови…
– Пришли сменить, а тут такое. – Дружинник махнул рукой. – Эх, люди…
Иван присел рядом с телом. Из виска Ефиминюка торчала едва заметная металлическая полоска.
– Чем это его?
– Спицей, – сказал Иван. – Удар с близкого расстояния, сильный, причем он удара явно не ожидал. Свой?
– Да кто его знает, кто у него свой! – в сердцах ответил Солоха, диггер из Ивановой команды, он сегодня был дежурным по станции. – У него ж вечно все было не как у людей. Я вот не врублюсь, чего они пулемет не взяли?
Иван пожал плечами.
– А смысл? Его тащить себе дороже.
– Ну дизель же они тащили.
– Верно.
«Кто тебя убил?» – мысленно спросил Иван у мертвеца. Думай, Иван.
Выходит, похитители шли фактически по пятам за Иваном. После того как он прошел блокпост и шарахался полночи по платформе, они убили Ефиминюка и прошли в дизельную. Так? Значит, через оборотный туннель. Или спустились через ВШ? Ну, это вряд ли. Там лестницы давно сгнили…
Забрали дизель и пошли дальше. А куда им идти? К «Адмиралтейской», больше некуда.
Иван выпрямился.
«Где Сазонов, черт, когда он нужен?!»
Солоха наклонился и откинул полу куртки… та-ак. Иван моргнул.
На груди мертвого, на грязной майке был знакомый красный знак. Интересные пироги с котятами. Выходит, чтобы выдернуть спицу, времени не нашлось, а знаки рисовать – так запросто?
Интересное кино.
Грубо намалеванная звезда в круге. Что это значит?
– Издевательство какое-то, – сказал Солоха.
* * *
Постышев ворвался чуть ли не бегом – и сразу к трупу.
– Коммунисты, что ли? С Купчино? Которые туннель роют?
Иван покачал головой:
– Непохоже. Смотри, звезда неправильная – она нарисована как пентаграмма скорее. Вписана в круг. И вот эти знаки – видишь? Думаю, надо позвать Водяника.
– Ладно, – сказал Постышев. – Спросим у профессора.
Водяник долго разглядывал звезду, потом предложил зевакам удалиться из комнаты к чертовой матери. Постышев поднял брови. Но увидев что-то в глазах профессора, кивнул. Комендант по-медвежьи, тяжело поднялся. Посторонние уходить не желали, так что Постышев, немного поорав, выгнал любопытных. – Так что, Проф? – Комендант повернулся к Водянику. – Что эта звезда означает? Ради чего я тут народ матом крою?
Иван достал из кармана зажигалку. Курить он так и не научился, а вот в заброске зажигалка незаменимая штука. Эту соорудили из автоматной гильзы местные умельцы. Хорошая вещь.
Иван щелкнул зажигалкой. Посмотрел на пламя.
– Вы слышали о Навуходоносоре? – спросил Водяник.
Иван кивнул, не отрывая взгляд от язычка пламени. Библия как один из столпов культурного наследия человечества, уничтоженного в день Катастрофы, была одной из главных книг для обучения. Здесь, на «Василеостровской». Там, откуда Иван пришел, Библии не было, а учили по старому школьному учебнику. Он уже здесь догонял. Политическая система «Василеостровской» требовала вживания в нее, принятия ее ритуалов и принципов. Здесь детей учили по определенной программе, единой для всех. Дальше шло кастовое деление. «На самом деле у нас просвещенный феодализм, – язвил Водяник, – с легким налетом анархии». Другому бы за такие слова дали по шее. Профессору было можно.
Кастовое деление плюс избранный народом феодал. Наследственная передача обязанностей. В средневековой Японии сын актера становился актером, наследуя даже не профессию, рассказывал Водяник, но саму роль. Мы все играем свои роли – фермер, мент, диггер. И спектакль под названием «Василеостровская» продолжается…
– И что? – Взгляд «феодала» Постышева потяжелел тонн на десять. Опасный свинцовый блеск.
– Навуходоносор, царь Вавилонский, уничтожил город Израилев. Теперь дальше. Валтасар тоже, как ни странно, царь Вавилонский. Огненная надпись, что появилась на стене, когда царь пировал, празднуя победу, гласила – до конца его царствования осталось немного. Мене, мене, текел, упарсин… Измерен, взвешен, найден негодным.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
