Барон сдвинулся с места, и теперь Виктория увидела, что на скамье у камина сидит Софи и греет ноги перед огнем. Она сняла шубку и в мерцающем свете горящих поленьев походила на кошку. Девочка бросила на Викторию безразличный взгляд и с обожанием взглянула на отца.
— Скажите, фройляйн, — резким тоном начал барон, — вчера вечером вы хотели меня одурачить?
Виктория нахмурилась, неожиданный вопрос ее озадачил.
— Боюсь, что не понимаю вас, герр барон, — покачав головой, сказала она.
Барон скрестил руки на груди с видом настоящего феодального властителя.
— Собаки! — бесстрастно заявил он. — Вчера в их присутствии вы разыграли робость, а теперь оказывается, что вы в наилучших отношениях с Фрицем. Этим вы нарушили мои инструкции относительно животных.
Виктория потеряла терпение.
— Простите, но вы подняли шум из-за пустяков, — коротко ответила она. — Моя робость ни в коем случае не была наигранной, но, как видите, мы с Фрицем стали друзьями.
— Но я решительно возражаю! — Барон явно не привык к таким ответам своих служащих. — Инструкции о животных давались не просто так, и, кроме того, помните о своем положении!
При виде самодовольного личика Софи Виктории захотелось взвыть. Вместо этого она довольно саркастическим тоном сказала:
— Как понимать ваши слова, герр барон?
Темные брови сошлись на переносице.
— После нашего утреннего разговора я ожидал, что вы приступите к обучению Софи. А вместо этого вы исчезаете на целый час с животным, темперамент которого далеко не идеален!
Виктория смотрела на него довольно долго, затем направилась к выходу.
— Куда вы? — отрывисто спросил барон.
Виктория обернулась.
— В свою комнату, — сдержанно ответила она. — Собирать вещи!
Барон последовал за ней.
— Что за глупости? — возмутился он. — С вами невозможно вести разговор, фройляйн!
Виктория обожгла его взглядом.
— Вы называете это разговором! — воскликнула она. — Это… это разнос в присутствии десятилетней девочки!
— Всего лишь замечание, не больше, — холодно ответил барон. — Естественно, как хозяин, я имею право знать о ваших передвижениях в часы, когда ожидаю, что вы опекаете Софи.
Виктория пожала плечами, стряхивая остатки снега, и невесело взглянула на него.
— Хорошо, — наконец сказала она, — сегодня утром я чрезмерно чувствительна. — Ее глаза блеснули в сторону Софи: и девушку приободрило, что у той проявились признаки смущения.
— И что сделало вас… чрезмерно чувствительной, фройляйн? — дотошно осведомился барон. Он глянул в сторону Софи. — Моя дочь имеет к этому отношение?
Барон оказался проницательнее, чем она могла предположить. И все равно Виктория не собиралась наушничать, не желая терять уважение к себе, а также возбуждать дальнейшую антипатию Софи.
К ее облегчению, в этот момент открылась дверь в кухню и Мария внесла поднос с кувшином горячего молока, кофейником и тремя чашками. Она преодолела необозримое пространство блестящего пола и поставила поднос на длинный полированный стол.
Барон оставил Викторию и с улыбкой подошел к Марии.
— Danke, Мария, — приветливо кивнул он. — Как нельзя кстати!
Мария покраснела от удовольствия и взглянула на Викторию.
— Так вы вернулись, фройляйн, — сказала она с некоторым облегчением. — Густав собирался вас искать.
— Меня? — Виктория нахмурила брови. — Зачем? Я не заблудилась.
Барон кивком отпустил Марию и, когда пожилая женщина оставила их, сказал:
— Погода в горах переменчива. Внезапная пурга может помешать самому опытному восходителю, а падение в трещину для того, кто не знает, как из нее выбраться, — смертельно.
Виктория невольно воскликнула:
— Но я не забиралась в горы, я гуляла вокруг стен замка, вот и все!
— С Фрицем.
— Да, конечно, с Фрицем.
— С животным, о котором вы ничего не знаете и которое вчера вечером напугало вас!
Теперь в самой Виктории пробудился мятежный дух.
— Что вы хотите сказать, герр барон? — нетерпеливо сказала она. — Простите, если причинила кому-то беспокойство, я не хотела. У меня хватает здравого смысла не отходить от замка без надлежащего сопровождения.
— Es freut mich[11]. — Барон взглянул на дочь. — Твои уроки начнутся сегодня вечером, Blümchen[12].
Софи медленно сползла со скамьи и подошла к нему с укоризненным видом.
— Mir ist nicht wohl[13], папа, — сказала она, слабо качая головой.
Барон нахмурился.
— Тебе нехорошо, — повторил он по-английски для Виктории. — Только что все было отлично.
Софи вложила ладонь в его руку.
— Папа, у меня болит голова, — умоляюще сказала она. — Давай отложим уроки до завтра, раз фройляйн не начала с утра?
Виктория была уверена, что вся сцена разыграна для нее. Каким-то образом Софи догадалась, что она не собирается жаловаться отцу, и почувствовала полную свободу для дальнейшей лжи. А в том, что девочка лжет, у Виктории сомнений не возникало.
Барон ласково взглянул на дочь, затем перевел взгляд на Викторию, которая не смогла полностью скрыть раздражение.
— Очень хорошо, — решительно сказал он. — Отложим уроки до завтра, а сегодня мисс Монро может распаковать дорожный сундук, который в настоящее время находится в буфетной внизу башни. Мы с Густавом доставим его в вашу комнату после ленча, фройляйн.
От радости, что ее сундук все-таки прибыл, Виктория забыла о раздражении. Она собиралась справиться о багаже вчера за ужином у барона, но он так и не появился. А утром совершенно забыла.
— Я хотела о нем спросить, — удовлетворенно воскликнула Виктория. — В нем большая часть моей одежды.
Барон бросил на нее лукавый взгляд:
— Если сундук набит одеждой, то, боюсь, возможностей вашей комнаты по хранению этих предметов недостаточно.
Виктория сжала губы.
— В сундуке находится большая часть моей одежды, но я не говорила, что в нем только одежда, — невозмутимо заметила она. — Я предвидела, что по вечерам здесь будет скучно без книг и шитья.
— Вы шьете? — В голосе барона послышалось удивление, и она подумала, что он насмехается.
Не отвечая, она быстро пошла к выходу, но у самой двери он сказал:
