Встала и еще одна проблема. Счетно-решающие машины тогда были крайне примитивными — и для того, чтобы попасть в цель — самолет должен был лечь на определенный курс и выдерживать его, пока в нужный момент бомбардир не сбросит бомбу или торпеду. Только тогда — можно было надеяться на то, что бомба или торпеда попадет в цель. Слова «ложусь на боевой курс» — у опытных летчиков вызывали холодный пот — с этого момента, самолет должен поддерживать неизменными курс, скорость, высоту, чтобы не сбить расчеты. Для опытного расчета ПВО — вычислить упреждение и поставить заградительный огонь — проще простого. Учитывая могущество и скорострельность систем — шансы остаться в воздухе почти нулевые…
Сначала — ход сделали тевтоны. Их ответом на это — было создание управляемых бомб и ракет. Управляемые бомбы и ракеты — сбрасывались с борта тяжелого бомбардировщика — ракетоносца, держащегося за пределами действия корабельной артиллерии, и управлялись в полете радиосигналом. Обнаружить и сбить авиационную бомбу — намного труднее, чем самолет. Управление — осуществлялось с борта самолета — носителя, визуально, с помощью примитивного манипулятора, аналога появившегося позднее компьютерного джойстика. Отразить комбинированный, ракетно-бомбовый удар — было очень сложно даже первоклассному флоту с вышколенной и слаженно действующей командой ПВО. Правда, был один нюанс. Для того, чтобы нанести удар — нужно было все-таки видеть корабль противника, чтобы довести до него бомбу или ракету. А значит — такой удар возможен был лишь при хорошей погоде, да еще надо было прорваться через заслон палубной авиации, для которой бомбардировщик — всегда приоритетная цель.
Русские — изначально пошли по более сложному пути. Нанесение загоризонтных ударов, вне прямой видимости носителя. Использование бомб и ракет с автоматическим или полуавтоматическим наведением на цель. Так, к описываемому периоду — были опытные образцы бомб с наведением на радиосигналы корабельных станций. Бомбы для атак ночью, с использованием тогда еще несовершенных систем ночного видения. Бомб с наведением по телевизионному сигналу по методу Зворыкина. Наконец бомб с наведением по радиокомандному маяку.
Это была проблема уже частей ВВС наземного базирования, нацеленных на бомбардировки стратегических объектов в тылу противника. С тех пор, как появились самолеты, способные нести несколько тонн бомбового груза — встал вопрос о наведении самолетов на цель. Еще бомбардировки Лондона Цепеллинами — показали сложность этой затеи. Светомаскировка важнейших объектов, несовершенство навигационной аппаратуры, даже создание ложных и отвлекающих целей — все это усложняло работу авиаторов и делало задания по «стратегическим бомбежкам» трудновыполнимыми. Но в то же время все понимали: стратегические бомбежки на сегодняшний день есть единственный способ скорой победы в войне. Разбомбил завод по производству шарикоподшипников[17] — и вот противник уже не может производить целый ряд изделий военной техники, не может восполнять потери. В ВВС появилась разведка, первым — разведку создал маршал Герман Геринг в Люфтваффе — она называлась «метеорологическим отделом» и предназначалась для «разведки погоды в районе цели». Появилась агентурная разведка ВВС, завели и начали поддерживать формализованные дела на стратегически важные цели. Заброшенные в район цели агенты проводили ее доразведку и наводили самолеты на цель. Использовались разные методы, например, прожектор в печной трубе. На таких агентов — шла охота, с пойманными зверски расправлялись. В сорок втором году — русские изобретатели предложили использовать в качестве средства наведения приводной маяк. В отличие от луча света — его было не видно, вот только размером он был — с крупный чемодан. И лишь к 1949 году — удалось отработать связку из приводного маяка, размером с футбольный мяч и управляемой бомбы, которой оператор управляет вслепую.
Эти бомбы были абсолютным секретом, в отличие от бомб с теленаведением, крайне дорогостоящих и ненадежных. Они наводились по методу майора Белова почти со стопроцентной точностью и позволяли уложить двухтонную бомбу в десятиметровый круг, причем самолет мог находиться на дальности в двадцать километров от цели и на высоте в одиннадцать тысяч метров. Такие бомбы — предполагалось использовать лишь в крайнем случае, при начале глобальной войны — однако, ВВС России настояли на испытании бомб в условиях, крайне приближенных к боевым. Требовалось так же испытать в деле специальные отряды пластунов — лазутчиков (тогда термин «спецназ» еще не был общеупотребимым, все знали казачьих пластунов), в задачу которых входило тайно проникнуть на вражеский объект и разместить на нем приводной маяк управляемой бомбы. В качестве полигона для испытаний — выбрали Аравийский полуостров и враждебные горы Дофара…
Летный капитан, князь Шаховской находился на совершенно непривычном ему месте — в хвостовой кабине бортстрелка. Она была переоборудована и расширена, вместо спаренного Эрликона — в ней оставили только авиационный пулемет Браунинга ковровского лицензионного производства, освободив тем сам место для аппаратуры. В своем распоряжении — капитан имел телевизионную систему, предназначенную для наведения на цель в условиях хорошей видимости, примитивную счетно-решающую машину, принимающую сигнал с радиомаяка и определяющую дистанцию до цели с точностью до двухсот метров, совмещенную с ней систему слепого прицеливания Метеорит, дающую команду на сброс бомб автоматически, в нужной точке, допуская при этом маневрирование самолета — носителя. Кроме того — под рукой капитана был манипулятор, позволяющий управлять сброшенной бомбой или ракетой вручную, выводя ее на цель с помощью Метеорита. Метеорит — так назывался и самолет и сама программа испытаний, каждый испытательный вылет — обозначался порядковым номером. Вся программа испытаний была рассчитана на тридцать полетов. Сегодняшний вылет носит название Метеорит-4, и в кабине наводчика — он первый и, скорее, последний раз. По собственному настоянию. Вообще, не последнюю роль сыграло любопытство — но он так же должен был знать, с чем ему предстоит работать. Хотя аппаратура секретная, да Москва далеко — разрешили…
Шаховской глянул на высотомер, потом на часы — дорогой, заказной Ролекс Сабмаринер, одна из немногих, по-настоящему дорогих вещей, которые у него были. Так, несмотря на потомственное дворянство, его нельзя было назвать богатым — хотя и бедным он тоже не был…
— Прошли девятку.
Примостившийся рядом, на высвободившемся месте после того, как демонтировали пулемет и боеприпас к нему, военный инженер второго класса Суздальцев похлопал князя по плечу.
