Коррин предложила ему к обеду пива, и впервые за долгое время Рэнд почувствовал искушение согласиться и выпить. На светских приемах он обычно держал в руке стакан, но не пил, потому, что одного стакана для него оказалось бы недостаточно.
Впрочем, сегодня ему не хотелось рисковать, и чувствовать даже запах спиртного. Он надеялся, что, когда Коррин окажется в его постели, когда он утолит страсть, которую она так легко в нем пробуждала, он сумеет снова обрести душевное равновесие.
В ее гостиной все говорило о любви Коррин к кино. Книжные полки ломились от киносценариев и биографий звезд экрана. У нее была великолепная система «домашний кинотеатр», не уступавшая его собственной. Рэнд наконец догадался: на работе Коррин может холодно обращаться с окружающими и поражать своими деловыми качествами, но в глубине души она страстная натура.
Ему захотелось разгадать все ее тайны. За обедом Коррин дразнила его и флиртовала с ним, а теперь они пили кофе в гостиной под мягкие звуки джаза и вполне можно было бы расслабиться, но… рядом на диване сидела Коррин. Ее феромоны слишком сильно действовали на него. Рэнд чувствовал, что ему необходимо отвлечься, иначе он набросится на нее, как голодный пес. То, что Коррин явно намекала ему на ночь в ее постели, ничего не значило. Он хорошо помнил, что когда-то поклялся больше не обижать невинных женщин.
— Не могу поверить, что тебе не нравятся исторические фильмы. «Эмма», по-моему, — один из лучших.
— Дамское кино.
— Дамское? Дамское кино — это «Тельма и Луиза».
— Очко в твою пользу. А почему ты решила, что этот фильм мне бы понравился?
— По-моему, ты не похож на других мужчин, — сказала она.
Рэнд не вполне понял, что она имеет в виду.
— То есть я напоминаю тебе даму?
Она хлопнула его по плечу.
— Не говори глупостей.
— А я и не говорю.
Коррин бросила на него очень серьезный взгляд, но в ее глазах он заметил блеск. И понял, что она его дразнит. Внезапно Рэнд осознал, что должен обращаться с ней осторожно и что это очень важно. Потому что сегодня вечером Коррин медленно расцветает. Это началось еще на пляже, когда она перестала думать только о работе, и продолжалось за обедом.
В обычных обстоятельствах Рэнд обрадовался бы тому, что желанная женщина оказывает ему знаки внимания. Но сегодня вечером взошла полная луна, осветившая эркер дома Коррин, из динамиков лилась чувственная музыка, и обольщение оказалось на втором плане. Оно грозило разрушить взаимное доверие, которым они постепенно проникались.
Хотя… о каком доверии речь, если он не сказал Коррин правды о себе.
— Какой у тебя любимый фильм? — спросила она.
— «Звездные войны».
— Хороший выбор. Фантастический сюжет, спецэффекты и бесспорное влияние, оказанное на кинематограф.
— Я думал о принцессе Лее в одежде, напоминающей о рабстве.
— Тебя интересует рабство?
— Только если оно волнует тебя, — отозвался Рэнд. Он был бы не прочь привязать Коррин к своей кровати.
Она наморщила нос.
— Думаю, мне бы это не понравилось.
— Понравилось бы, честное слово.
— Не надо сверкать глазами. Это была шутка.
— Я знаю, — отозвался Рэнд. Когда-то он жил нездоровой жизнью. Отчасти потому, что не хотел выглядеть хорошим сыном. К тому же думал, что жизнь становится скучной, если у тебя есть все. Но он давно перестал мучить невинных.
В разговоре наступила короткая пауза. Коррин закрыла глаза и откинула голову назад.
— Ты первый, кого я пригласила пообедать у меня дома.
— Я должен чувствовать себя польщенным?
Коррин повернула голову, и Рэнду почудилось в ее светло-серых глазах оценивающее выражение.
— Да.
О боже, подумал Рэнд, не давай чувствам себя увлечь! Не в силах удержаться, он протянул руку и коснулся ее щеки. От его прикосновения Коррин вздрогнула.
— Почему ты держишь людей на расстоянии? — спросил он.
Она пожала плечами.
— Так легче.
— Почему?
— Ты будешь смеяться, если я признаюсь, — сказала она.
Он привлек ее к себе и крепко обнял.
— Не буду.
— Каждый обязательно уходит.
Она произнесла эти слова так тихо, что Рэнд с трудом ее расслышал. И не был уверен, что понял правильно. Но потом вспомнил рассказ Коррин о бросивших ее родителях.
— Как твои родители?
Ее пальцы нервно теребили шорты Рэнда там, где они прикрывали бедро. Он понимал, что Коррин не придает этому жесту значения, но все равно почувствовал возбуждение.
— Да, — сказала она.
— Откуда ты знаешь, что они тебя бросили?
— Мне рассказала приемная мать.
— Сколько тебе было лет?
— Когда она рассказала мне правду? — (Он кивнул.) — Шесть.
— Почему она тебе рассказала?
— Я каждую ночь плакала и звала маму с папой. Надеялась, что они придут и заберут меня из приюта.
Рэнд понял все, о чем Коррин не сказала. Что эти слова ранили ее сильнее, чем любые другие. Он еще крепче обнял ее, прижал к себе, жалея о том, что не может вернуться в прошлое и защитить ее.
Но ему никогда не удавалось никого защитить, если не считать Анжелики. На этот раз он поклялся добиться своего, потому что спокойствие Коррин казалось ему крайне важным. Его постоянное напряжение стало еще сильнее, и Рэнд вздрогнул под этим грузом. Он должен встать и уйти. Немедленно. Пока дело не зашло слишком далеко и он не лишился остатков разума.
Он остался.
Коррин предложила посмотреть какой-нибудь фильм, и они выбрали «Шестое чувство».
— Это славно.
Опять «славно».
Он знал, что она делает: создает между ними барьер, чтобы не было слишком больно. И знал, что причинит ей боль в любом случае. А если он причинит ей боль, жизнь станет невыносимой.
Ему хотелось от нее большего. Он не спрашивал себя, почему, просто понимал это.
— Уже поздно. Мне пора домой?
Коррин выпрямилась и посмотрела на него огромными серыми глазами. Молодец, старик, с издевкой подумал Рэнд, всегда бей по слабому месту.
— Извини. Наверное, я грубо выразился.
— Нет, ничего.
— Если мы собираемся познакомиться получше… — Рэнд не договорил, не желая окончательно становиться лицемером. Он никогда не сможет рассказать ей всего о себе.
— Рэнд, мы работаем вместе.
— Как я понял, мы собираемся не только работать вместе.
