Интеллект — способность делать выводы из ситуаций и на их базе принимать решения. Чем больше субъект просчитает шагов «причина–следствие–причина–следствие», чем больше делается выводов, тем выше степень его интеллекта. Потому интеллект есть и у животных, и у механизмов, и не только самых современных. Любое устройство, допускающее разные решения в зависимости от условий, является интеллектуальным. К примеру – даже сливной бочок. И только для человеческого интеллекта можно предложить еще одно определение – это способность моделировать абстрактные ситуации и на базе этого моделирования применять практические решения.
Потому главное в работе с интеллектом — не определение интеллекта как такового, а сравнение количественных параметров с точки зрения конкурентоспособности индивидуумов и групп. Человечество обязано интеллекту фактом своего существования. Интеллект является элементом человеческого естественного отбора. Но интеллект, в силу той же вариабельности, в массовом плане может не только расти, но и падать. Разумеется, второй вариант неприемлем; но человеческие группы с удивительной регулярностью наступают на грабли интеллектуального вырождения.
Обезьяны бывают более умными или менее умными, иначе говоря, более интеллектуальными и менее интеллектуальными. Особая роль интеллекту у обезьян отводится борьбе за самок. Чем интеллектуальнее самец, тем больше у него шансов стать вожаком. Поскольку вожак распоряжается всеми самками, он оставляет максимальное потомство; потомство интеллектуального вожака наследует его интеллектуальные способности (хотя бы на 50%). Эти способности необходимы для внутривидовой конкуренции. В природе все сложено так, что максимально интеллектуальный оказывается и максимально успешным.
Гена интеллекта, как и гена преступности, не существует; интеллект обусловлен как сочетание множества различных генов. Интеллект не связан с биологической полноценностью, в частности, с физическим здоровьем; это удивительно, но факт. Оба параметра являются неотъемлемым элементом биологической полноценности человека, возможно, что и некоторых животных. Традиционный вариант зари человечества – одновременно здоровые и интеллектуальные выбирают таких же партнеров, остальным – что останется. Если отойти от такой традиции и отбирать партнера по отвлеченным признакам, например, по месту жительства или цвету хвоста – число интеллектуальных будет постоянно падать, пока не снизится до уровня, угрожающего сообществу гибелью. В этом случает подобное сообщество чаще распадается, чем гибнет, и во враждующих группах снова восстанавливаются биологические принципы – потому что кто быстрее эти принципы восстановит и создаст приверженную им группу, тот и выиграет в конкурентной борьбе за жизненное пространство.
Даже собакообразные обезьяны — самые дальние родственники человека, например, павианы — умеют кидаться камнями и палками. Но для этого нужно еще и выбрать оптимальный метательный снаряд, и прицелиться. Шимпанзе умеют палками не только бить, но и угрожать. Человек использовал палку как компонент биологического совершенствования. Достаточно интеллектуальные могли ее использовать, недостаточно – нет, потому и были оттеснены от продолжения рода. Следующий шаг в развитии интеллекта, когда уже все научились орудовать палками – некоторые начали понимать, против кого палку стоит использовать, а против кого – не стоит. Недостаточно интеллектуальные под палками и полегли – и отдельные представители, и племена. Потом интеллектуальные стали делить палки на тупые и острые – и появилось копье. А далее процесс развития принял обвальный характер.
Понятие успеха у животных заключается в максимальном количестве потомства. Животное, не обладающее средними или высокими в своей среде параметрами, не даст большого числа потомков. Точно так и популяция, не обладающая достаточными параметрами, будет постепенно вытесняться более интеллектуальными соседями. При равных прочих параметрах у интеллектуальных потомков больше, и даже в тех случаях, где интеллект не работает «напрямую», он обеспечивает количественное превосходство.
В человеческом обществе понятие успеха несколько трансформировалось. Хотя в патриархальных сообществах он вроде бы до сих пор определяется количеством потомков, реально он делится на мужской и женский – чего у животных нет. Потомки не появляются на свет просто так – чтобы они появились у мужчин, нужны женщины. Женщины выбирают успешных партнеров – успешных с точки зрения общества. Успех основной – в воспроизводстве оказывается предопределенным своими составляющими, число которых у животных (и у биополноценных людей тоже) определяется соотношением силы и интеллекта. А у человека появились новые, не природные факторы, и забегая вперед, эти факторы человеческого «успеха» и ставят нации на грань вырождения. Главный из них – успех в наследовании, в равной степени делающий человека «успешным» членом сообщества.
Признаки, по которым человеческие сообщества эволюционируют, рано или поздно достигают максимума. Первый период – мужчины больше размером, чем женщины. Этот период эволюции закончился. Второй период – мужчины интеллектуальней, чем женщины. Выбор по размеру закончился, завершившись нахождением гармонии – женщина в идеале на полголовы ниже мужчины, и ситуации этой уже тысячелетия, прогресса больше нет. А вот выбор по интеллекту остался – и, скорее всего, раз возникнув, он будет всегда определять полноценность человеческого рода.
Чем сложнее какое–либо свойство человека, тем выше разброс его параметра — вариабельность, и тем сложнее механизм наследования. С 19 века идет поиск так называемых преступных задатков, передающихся по наследству. Результат – нулевой; потому что и параметров очень много, и наследственность не явная, и само общество может быть преступным или вырожденным. Интеллектуальные способности по сложности представляют подобный случай. Это притом, что ученые толком не могут договориться, что же вообще представляет собой интеллект, и только дилетанты имеют вполне конкретное о нем представление. Происходит так потому, что во–первых типов интеллекта несколько и различаются эти типы не количественно, а качественно; во–вторых, создание методики определения типа интеллекта и количества в этом типе может создать проблемы для представителей власти. Можно догадаться, что будет, если после имени политика будет стоять интеллектуальный коэффициент, и каждый не–политик сможет этот коэффициент проверить.
Человек – биологическая единица, человечество – биологический вид. Интеллект только количественно выводит человека из мира животных, поскольку интеллект, во–первых, не является только человеческим проявлением, а во–вторых, интеллект есть почти у всех, и вопрос стоит только о его количестве.
Миллион лет назад археологами зафиксировано использование огня, тогда же прекратился физический рост, скорее всего, достигнув естественного оптимума. Человек перестал изменяться физически, но только визуально физически. Отбор физический сменился отбором по наблюдательности и способности замечать последовательности событий, отбором по восприимчивости алгоритма «если – то», – присутствующего не только у крыс, но даже у тараканов. Выигрывал тот, кто мог найти больше «если» и вывести из них больше «то». Когда первый алгоритм стал всеобщим, появился алгоритм «если — то – иначе», и т.д., без какого–либо революционного перехода. Когда все стали достаточно сильными и в силе почти равными, пошел отбор по интеллекту.
