Он снова посмотрел на монитор, шевельнул мышку, оживляя рапорт. До смерти противно рапорты составлять. От ужасного, неестественно исковерканного полицейского языка мозги плавятся. Не вошли в дом, а «прибыли на место проживания». Люди не застрелены насмерть, а «получили несовместимые с жизнью пулевые ранения» из огнестрельного оружия такого-то калибра. Арлен Фишер не привязан к рельсам, где его смолол бы в муку товарняк, направлявшийся в полночь в Чикаго, а «неподвижно зафиксирован на южной колее посредством колючей проволоки». О приближавшемся поезде нельзя даже упоминать – отсюда следует, что предполагаемый преступник выбрал способ убийства, который нельзя подтвердить никакими свидетельствами и доказательствами. За это ухватится любой защитник, даже еще не окончивший высшую школу. В результате выходит легкая удобоваримая белиберда. Если какой-нибудь коп когда-нибудь начнет рассказывать о реальных событиях, над ним вся полиция обхохочется.
Лангер снова взглянул на огни, обдумывая последнюю фразу, гадая, отстранит ли его от расследования шеф Малкерсон, если написать, что Арлена Фишера специально положили на рельсы перед ожидавшимся поездом.
– Давай, пошевеливайся, – подстегнул его Макларен. – Еда доставлена.
Лангер виновато вздрогнул, поднял глаза, словно школьник, которому никогда не доставалась парта у окна. Макларен, Джино и Магоцци выкладывали на большой стол в отдел убийств пахучие бумажные пакеты.
– Почти все, – пробормотал он, повернувшись обратно к компьютеру.
– Кончай скорее, – добродушно буркнул Джино. – У меня кишки к спине прилипли.
Магоцци на него покосился:
– Где это ты набрался?
– Чего?
– Таких красочных выражений.
– У отца. Он был очень красноречивый.
Магоцци наткнулся на пакет с чесночными рулетами, принюхался.
– Что значит красноречивый?
– Красиво говорил. Слушайте, куда подевались Тинкер с Петерсоном? Вы же вместе работаете?
– Нет. У нас тут кругом журналисты, а шеф не подпускает Петерсона к камерам после того, как он обозвал наглым хреном наглого хрена с третьего канала.
– Обалдеть, – радостно охнул Джино.
– Не то слово, – согласился Макларен. – В любом случае у Тинкера завтра с утра отгул, поэтому, когда Лангер раскроет дело, вся слава достанется мне.
Лангер улыбнулся, начал распечатывать рапорт, встал, потянулся. Хорошо сидеть в офисе после работы, заниматься текущим расследованием, слушая треп коллег… Впервые за долгие годы кажется, будто все снова будет в порядке.
Доедая пятое жаренное на открытом огне куриное крылышко, он старался припомнить, остался ли «Маалокс»[8]в нижнем ящике стола, и тут Магоцци задал вопрос, после которого показалось, что всего «Маалокса» на свете не хватит.
– Ты ведь близко знаком с Марти Пульманом?
Он продолжал жевать, стараясь потянуть время. Не думайте, будто Аарон Лангер начнет говорить с полным ртом. Проглотил кусок, как застрявшую в горле лохматую собачонку.
– Практически совсем его не знал, пока не занялся убийством жены.
– Он без конца в шею нас погонял, жутко злился – подхватил Макларен. – Нельзя винить беднягу. Страшно подумать, что пережил.
– Не сомневаюсь, – кивнул Магоцци. – Знаете, мы с ним сегодня столкнулись на месте происшествия.
– Ничего удивительного, – пробормотал Лангер. – Марти всей душой любил старика.
– Дело в том, что он совсем плохо выглядит…
– Живой труп, – подтвердил Джино.
– …поэтому и спрашиваю. Мы с Джино обсуждали вопрос. Он обоим нам не понравился, подозреваем, что попал в беду, из которой самому не выбраться, думали, если вы близко сошлись…
– Нет, – перебил Лангер, взглядом прося у Макларена подтверждения. – Ни один из нас с ним не сблизился.
– Правда, он в полном упадке, – подтвердил Макларен. – Честно сказать, стал живым трупом задолго до смерти жены. Все отрицает?
Джино угрюмо кивнул:
– Говорит, нынче утром проснулся на кухне рядом с пустой бутылкой из-под виски, что делал вечером и ночью, не помнит. Спрашиваю: «Марти, ты ушел в запой с той поры, как уволился из полиции?» Он подумал секунду и говорит: «Чем объясняются провалы в памяти».
Макларен поморщился, отодвинул от себя остатки какого-то только что съеденного животного.
– Представляю, как скатился вниз по дорожке. Не помню, чтобы во время следствия хоть раз его видели трезвым. Похоже, держался только с помощью Мори.
Магоцци вопросительно поднял брови.
– Мори? Ты так хорошо его знал, что по имени называешь?
Макларен смущенно поежился:
– Его с первого взгляда можно было узнать. Такой был человек, понимаете? Известие нынче утром нас просто убило. Можно подумать, мало несчастной семье досталось. Еще скажу – убийца не здешний. Ни один человек, когда-либо встречавшийся с Мори, не стал бы его убивать.
Магоцци скомкал салфетку, отодвинулся от стола:
– Да, все так говорят, однако возникает небольшая проблема. Мори Гилберт получил пулю в голову с близкого расстояния. Не похоже ни на случайный, ни на импульсивный выстрел. Скорее на казнь.
Лангер затряс головой:
– Исключено. Даже если бы он постарался нажить врага, ничего бы не вышло. Вы даже не представляете, сколько добра он сделал людям.
– Отчасти представляем, – вставил Джино. – Видели нынче толпы возле питомника.
– Угу. Нам с трудом удалось выехать с места происшествия.
– Мы немножечко поработали, поговорили с людьми, разузнали о куче благодеяний. – Джино слизнул с указательного пальца соус, принялся листать блокнот. – Я тут переписал всех, кого он ссужал деньгами, подбирал на улицах, приводил к себе, кормил обедом… Если верите, один тип с гангстерской татуировкой заявил, что отказался от преступной жизни, попросту поговорив с Мори Гилбертом…
Лангер улыбнулся:
– Мастер был разговаривать.
– Мастер, – усмехнулся Макларен. – Ребята, у вас бы уши завяли. Но знаете, не просто трепался. Я хочу сказать, о таком думал, чего никому сроду в голову не придет.
– Например? – поинтересовался Магоцци.
– Да просто о куче всевозможных вещей, боже мой. Например, мы как-то пришли, когда дело уже раскрутилось, и Мори вдруг узнал, что я католик, помнишь, Лангер?
– Ох, помню.
– Усадил нас за кухонный стол, налил пива и начал расспрашивать, как будто я священник, семинарист или еще кто-нибудь… – Макларен слегка покачал головой, с улыбкой погрузившись в воспоминания.
