Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
И вот она почти в действующей армии, практически рядом с ним, а ее любимый Николай совершенно не торопится встречаться с ней. А ведь он практически наверняка знает, что она здесь. Не может не знать! Ну, хоть бы передал маленькую весточку, неужели это так трудно? Хотя бы через этого своего странного приятеля — Будищева.
Тут ее мысли перешли на Дмитрия и девушка вздрогнула. А ведь он ей лгал! Она не знала в чем именно, но вдруг со всей отчетливостью поняла, что этот непонятный человек явно что-то недоговаривает. Он определенно, что-то знал и не захотел ей рассказывать. Хотя, возможно, рассказал это Алексею, а тот теперь смотрит на Гесю глазами побитой собаки, но тоже молчит. Но что же это может быть? Штерн ранен или, еще хуже убит? Нет, такое бы они не стали скрывать. К тому же будь он ранен, его бы, скорее всего, привезли сюда и тогда… о, она бы заботилась о нем, выхаживала, а если понадобилось, зубами бы вырвала его у смерти! Пусть раненый, пусть покалеченный, как его друг Алексей, но только живой!
Нет, тут что-то другое! Может быть, Николай полюбил другую? Но как это возможно! Нет, это решительно не возможно! Это просто невероятно! Но тогда что?
А может быть, Штерн написал, как и собирался, родителям и они не одобрили его брака с еврейкой? Вот это вполне может быть! Гесе уже не раз приходилось сталкиваться с предубеждением со стороны немцев, поляков, русских. Она хорошо знала, что очень многие относятся к людям ее племени с непонятной враждой и злобой. Николаша, конечно же, не такой, но вот его родители… они вполне могли запретить ему поддерживать отношения с еврейской девушкой. Но почему нельзя было сказать ей об этом прямо? Неужели она не заслужила даже такой малости? Все это было ужасно несправедливо! А тут еще этот непонятный Будищев принес ей столько разной ткани. Зачем? Какой в этом смысл?
Так и не придя ни к какому выводу, она села на кровати, но не стала заворачиваться в одеяло. На улице стояли морозы, но дров было довольно, так что топили в госпитале жарко. Поэтому девушка сидела в одной рубашке из тонкого полотна, не чувствуя неудобств. Ее соседка по комнате, крестовая сестра Агафья давно спала сладко посапывая. Вообще, православным и лютеранам не полагалось жить вместе, но помещений не хватало, да и характер у монахини был добрый и спокойный, так что они ладили.
Тут к ним в комнату тихонечко постучали, скорее даже поскреблись. Удивленная девушка встала и, накинув на плечи шаль, подошла к двери. Ни замка, ни какого-либо иного запора на ней не было, так что стук был лишь данью вежливости.
— Кто там? — шепотом спросила она, чтобы не разбудить соседку.
Дверь отворилась и сестра милосердия, к немалому своему удивлению, увидела Будищева.
— Что вы здесь делаете? — вырвалось у нее.
— Простите за беспокойство, Геся, но мне нужна ваша помощь, — шепнул он ей в ответ.
— Но, как вы сюда попали?
— Так же, как и прошлый раз, прошел по коридору.
— Но это…
— Это было не сложно. Но давайте не станем поднимать шум! Вы просто поможете мне в одном маленьком деле и я уйду. Причем, так же тихо, как и пришел.
— Я вас не понимаю!
— И не надо. Просто прочитайте мне, что написано в этой записке.
— Хорошо, давайте ее сюда.
— Вот возьмите, мне показалось, что это немецкий, но прочитать я не смог…
— Нет, это идиш. — Покачала головой девушка. — Какое-то странное послание. Вот слушайте: "Приехать пока не можем, из-за болезни бабушки. Старушка плохо себя чувствует и не соглашается. Однако есть надежда, что она скоро поправится, и тогда мы вернемся. Придержите отправку, а то она никогда не выздоровеет". Ерунда какая-то!
— Ну, не скажите, — задумался унтер. — Надо только понять, кого они называют бабушкой.
— Но откуда у вас эта записка, и что все это значит?
— Милая Геся, не задавайте глупых вопросов и не получите уклончивых ответов.
— Я вам не милая!
— А вот это очень жаль, — нагло улыбнулся Дмитрий и, подмигнув, вышел прочь.
Вспыхнувшая Геся с негодованием посмотрела ему вслед, отметив, что шагает он совершенно бесшумно и потому нет ничего удивительного, что сумел пробраться совершенно незамеченным. Тут глаза ее опустились, и она поняла, что стояла перед посторонним мужчиной практически не одетой, в одной рубашке едва прикрывшись шалью. Это было настолько ужасно, что девушка пулей заскочила в комнату и бросилась на кровать, зарывшись с головой под одеяло.
— А… что… что случилось? — всполошилась проснувшаяся от шума сестра Агафья.
— Нет, ничего, простите, я не нарочно, — забормотала в ответ Геся.
— Не спится? — покачала головой монахиня. — Это бывает. Замуж тебе надо, девка, да детей нарожать. Тогда и спать будешь как убитая.
В середине января началось долгожданное наступление на Рущук. Русские войска получили, наконец, подкрепления и были готовы приступить к осаде вражеской твердыни. Боестолкновения случались почти каждый день, но по утверждению старых солдат: — "турок пошел уже не тот". И впрямь, можно было подумать, что противник утратил большую часть своей стойкости, и война скоро будет кончена. Однако время от времени, происходили еще горячие схватки, когда густо летели пули, злобно звенела сталь и щедро проливалась кровь. Особенно яростно продолжали сражаться черкесы. Недавно лишившиеся родины, они опять проигрывали войну ненавистным им русским и чувствовали, что и из этих мест придется бежать. А потому, старались напоследок убить как можно больше своих врагов, награбить имущества, а если уж и не получится его вывезти, то уж во всяком случае, старались не дать им воспользоваться победителям. Банды башибузуков, рассыпавшись по окрестностям, жгли, грабили, убивали… однако долготерпение Господне, как видно истощилось, и их одну за другой выслеживали и уничтожали.
Одно из таких сборищ обнаружили казаки из тридцать шестого полка в небольшой болгарской деревушке. Затеяв с ними перестрелку, донцы отправили гонца за помощью к болховцам и принялись дожидаться подмоги, заботясь лишь, чтобы враг не ушел, покуда не пришло подкрепление.
На выручку к своим давним товарищам тут же пришла пехотная рота и русские начали теснить противника, надеясь выбить его из деревни, с тем, чтобы совсем разбить в чистом поле. Разбойники отчаянно сопротивлялись, однако солдат и казаков было больше. К тому же они отлично стреляли, так что сначала отдельные бойцы, а потом целые группы стали бросать оружие, надеясь спасти себе жизнь.
Лишь несколько отчаянных храбрецов, попробовали вырваться из окружения, но рванулись не в чистое поле, как это ожидали их противники, а попробовали пройти заснеженным оврагом. Один за другим они пробирались в сугробах в полном молчании. Здесь нельзя было пройти ни с конями, ни с добычей, но они ни минуты не колеблясь, бросили все, надеясь сохранить лишь свою свободу.
И вот когда казалось, что опасность уже миновала, и им удалось вырваться, сверху раздался насмешливый голос казака.
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 124
