Страх поднимал голову в ночной темноте, освещенной только скупыми небесными звездами. Каждый странный звук заставлял насторожиться, прислушаться. Птичьи крики в лесу принимались за лиходейскую перекличку. Шорох шагов вышедших на охоту зверей – за поступь шпионов. Приходившие ниоткуда беды - за происки недобрых сил, наветы колдунов или козни завистников. Засухи и наводнения – за недовольство природы.
Не находя очевидных носителей зла, жители горных сел и хуторов стали их придумывать. Вину за несчастья возлагали на потусторонние существа, которых днем не увидеть - только их вредоносные деяния. Родилась легенда о людях-вампирах, оживших мертвецах. Неуспокоенные души их не были приняты небесами - в наказание за грехи при жизни. Помыкавшись между небом и землей, они возвращались в родные места, чтобы мстить за свои загробные печали.
Народ стал придумывать способы с ними бороться. Трупы подозреваемых в вампиризме старались изувечить, чтобы не дать ожить: грудь прокалывали колом, отрезали голову и клали ее в ноги. Или прикладывали серп острием к шее: если мертвец попробует подняться в гробу - серп отрежет голову, и он останется на месте.
- Но легенды никогда не рождаются на пустом месте или безо всякого основания, - подала голос Жаннет.
- Правильно, сейчас расскажу – с чего началось. Страх перед мертвыми сжимал сердца живых суеверным, холодящим ужасом. Упокоившихся старались поскорее похоронить. Иногда слишком поспешно, когда человек еще не умер, а только впал в кому от болезни. Или заснул летаргическим сном.
Таких хоронили фактически живьем. А человек очнется, увидит себя в гробу - впадет в панику: бьется, кричит, царапает крышку. Потом умирает по-настоящему, но в другой позе, чем в первый раз - скрючившись, раскрыв рот в предсмертной судороге. С гримасой ужаса на лице.
Первыми это заметили грабители могил. Те, которые ищут ценные вещи на покойниках или только поживиться одежкой. С них-то и пошли рассказы об оживших покойниках, пытающихся выбраться из гроба. Если одновременно в деревне происходило несчастье, вроде побитого градом урожая, сваливали на тех, кто уже не мог оправдаться.
Со временем поле деятельности вампиров в фольклоре расширилось. Им приписывали выпивание живой крови, пожирание себе подобных, голые пляски с чертями на горах и тому подобные мерзости. Взрослые и дети замирали от страха при одном упоминании о кровососущих мертвецах.
Совершенно напрасно! Бездоказательно и огульно. Все от чего? Мы... они... бедные вампиры пали жертвами неразвитого простонародного ума – от недостатка образования и склонности к предрассудкам.
Неживые, черно-блестящие глаза графини недобро сверкнули в сторону гостьи. Помня запрет прикасаться руками, она потянулась к девушке ртом с приоткрытыми губами и начинавшими клацать зубами.
16.
- Вы забыли рассказать про любовную линию Дракулы. - Жаннет вернула хозяйку к предмету разговора.
Та вздрогнула, отпрянула. Тряхнула искусственными локонами.
- Ах, да. Ну... турки обиделись, когда их разбили, и задумали отомстить. Через пару лет они вернулись с удвоенным войском наказать строптивого Влада. Подкупили нескольких влиятельных вельмож из его окружения. Что обидно, переманили к себе родного брата Дракулы - Раду Красивого. Которого пообещали посадить на трон, когда тот освободится.
За головой царя Влада явились несметные силы. Враги, предатели и собственный брат осадили его личную крепость Поэнари - неприступный каменный форпост с башней, возвышавшейся над рекой. Пришлось князю Дракуле тайно бежать, чтобы собрать ответное войско. В крепости осталась его любимая жена Юстина... Бедная девушка! – воскликнула Батори. С иронией – послышалось Жаннет. Взглянула на хозяйку, та отвела глаза.
- Юстина юная была, восемнадцать недавно отметила. Первая красавица в Трансильвании. И умница. Сразу сообразила: не стоит ей живой в лапы туркам попадать. Добра ждать от них не приходилось. Влад с войском задерживался. Когда слуги сообщили, что враг вступил в пределы крепости, взбежала девушка на башню. И - сбросилась в реку, которую потом в ее честь переименовали. «Река принцессы» стали называть. По-румынски Арджеш.
Влад, когда узнал, три дня плакал. Прямо-таки убивался от горя. Руки на себя наложить хотел, преданные друзья его день и ночь охраняли. Никто не знает - ведь Юстина беременна была его первенцем. Двойная потеря смертельной болью в сердце Дракулы отозвалась. Которая так и не зажила до собственной его кончины.
Погоревал он, да делать нечего, надо было идти родину освобождать.
Когда освободил, снова на царство сел и начал жестокостями заниматься. Которые даже для тех времен, немилостивых и кровопролитных, многим показались неоправданно злодейскими. Только не виноват Влад: душевная боль не унималась. Приходилось ее другой болью утишать - чужой.
Полюбил он людей пытать. Врагов, точнее. Самолично колол, резал, части тела отрубал. Наверное, пытки были для него своего рода лекарством: вместе с чужой кровью утекала его собственная печаль. Только ненадолго хватало успокоения. Как известно - к любому лечащему средству происходит привыкание. Вот и у него. «Лекарство» подчинило, потребовало ежедневного применения.
Любимым занятием Дракулы было сажание на кол. Особые умельцы для того имелись. Профессия палача не так проста, как нам, непосвященным, кажется. Вроде невелика наука – топором по шее рубануть или человека на дыбе растянуть. Ан нет. Здесь так же, как в любом другом ремесле, мастерство требуется.
Я самолично наблюдала и восхищалась. Чтобы человек подольше на колу мучался, его следовало проткнуть особым образом - через анус и дальше, не задевая внутренних органов, вывести конец через лопатку. Созерцать это - величайшее наслаждение... – Эржбета забылась. Закатила глаза, сладострастно облизнулась.
- Совершенное варварство! – вернула ее в реальность Жаннет. Не в настоящую реальность – живую, двадцать первый век, а в ту, в которой они находились. - Средневековая извращенность – подвергать сородича пыткам. Нецивилизованное человеконенавистничество. Грех!
- Простите, мадам, здесь вы не правы. Грехов Дракула не совершал, потому что поступал во имя высокой цели защиты родины. Патриотизм допускает всяческие действия, в том числе негуманные. Влад руки-ноги отрубал в устрашение захватчикам. Пытки применял, чтоб в следующий раз не вздумали предать. Кто посмеет осудить за насаждение справедливости?
Князь Влад был верным сыном отчизны. Больше всего на свете любил родную Трансильванию, за нее сражался, за нее мучил врагов, за нее погиб. В душе был сугубо верующим человеком, богобоязненным. За время правления одарил монастыри и церкви несметными богатствами. Они молились за его победы.
- Помогло?
- Что?
- Молитвы.
- И да и нет. Родину очистил от неверных, а сам не уберегся.
- Как он погиб?
- Очень глупо. Опять же от предательства. Ближайшие соратники Влада совершили измену во время очередной освободительной кампании. Он попал к туркам в плен. Те припомнили массовые сажания на кол, прибивание тюрбанов гвоздями к голове и прочие «шалости». Отрубили голову нашему князю и в медовом соусе, чтобы не испортилась, отвезли паше - представить на всеобщее обозрение и поругание.
